Основатель pro.mova Евгений Глебовицкий считает, что Украина порвала связь с россией в 2022 году. Фото: nachasi.com
Из-за полномасштабного вторжения России Украина получила уникальный шанс отрезаться полностью от России на культурном и ценностном уровне.
Почему сегодняшнюю войну следует считать войной метрополии против свободы вчерашней колонии, и воспользуемся ли мы историческим шансом полностью освободиться от москвы, читайте в интервью The Page с основателем аналитического центра pro.mova, участником Несторовской группы Евгением Глибовицким.
Исторический шанс 2022. Почему развод Украины и России не состоялся в 1991-ом
Украинцы сейчас делают то, чего не было сделано более 30 лет назад, — полного отлучения колонии от метрополии. Удастся ли нам это сделать после войны?
30 лет назад нам удалось воспользоваться историческим шансом и вырваться из орбиты России. Но тогда не удалось стать совершенно свободными. У нас еще не было той конфигурации общества, новых институтов, необходимых для того, чтобы государство функционировало.
Я бы сказал, что независимость 1991 года во многом была чудом. Потому что Украина к ней не была готова. Это была скорее реакция на смертельную угрозу, возникшую из-за попытки возвращения советского союза обратно в тоталитарное русло, когда произошел переворот ГКЧП. Это, кстати, отражено в Акте о провозглашении независимости – там буквально написано о «смертельной опасности, которая нависла была над Украиной».
Тогда 31 год назад был сформирован специфический общественный запрос на продление патерналистского общественного договора. Само общество хотело такого договора, где граждане остаются в основном пассивными, неответственными за собственное благополучие.
В этом запросе уже тогда был заложен конфликт: люди дают мандат политическим элитам на какие-либо изменения ради сохранения патерналистского общественного договора. Фактически это означало: делайте любые внешние изменения ради сохранения неизменности по существу.
Это объясняет 90% голосов за независимость, но 61% за вчерашнего секретаря ЦК КПУ в президенты. Перемены, но не существенные. Позже эти изменения пришлось делать по мере того, как общество открывало для себя, что старая система не может функционировать.
Но по мере того, как стали появляться новые субъекты внутри общества, как люди стали в гражданском смысле взрослеть, начались медленные более глубокие преобразования.
Критическая масса взрослости была достигнута на Евромайдане. Мне кажется, что это и есть реальная точка провозглашения независимости.
Поэтому я бы сказал, что 24 августа 1991 года – это зачатие государственности, а рождение произошло в 2014 году. В наказание за свою амбицию настоящей самостоятельности мы получили войну, которая началась с аннексии Крыма и захвата частей Донбасса и Луганщины, продолжающегося по сей день в виде полномасштабного нападения России на Украину. По своей сути это наша война за независимость и война метрополии против свободы вчерашней колонии.
Думаю, у нас есть все шансы оторваться. И что очень важно — у нас не только внутренняя способность, но и то, чего у нас не было 100 лет назад, когда провозгласили независимость, — крепкая международная коалиция в свою поддержку. Это дает нам исторические шансы на успех.
Что нужно, чтобы в конце концов отрезать эту болезненную связь с москвой?
Мы должны задавать себе этот вопрос, как правильно распорядиться этим шансом. Главное, чтобы весь заряд энергии, который сейчас есть в обществе, превратился в новую систему институтов и правил в Украине.
Критически важно, чтобы мы остались демократией. В конце концов мы не сможем интегрироваться в ЕС, если перестанем быть демократией.
Критически важно, чтобы в стране работала система сдерживаний и противовесов, являющихся частью демократического процесса. Критически важно, чтобы гражданские свободы защищались.
Критически важно, чтобы у нас был выбор политических предложений между ответственными опциями в меню. Чтобы политическая конкуренция не была конкуренцией популистов, а понимающих политиков, какие непростые реформы нас ждут впереди.
Мне кажется, это все достижимо. Мы бедная страна, поэтому нам придется делать реформы. Отсутствие ресурса, который можно проедать и откладывать изменения на потом, будет стимулировать нас к более быстрым действиям.
Как показывает социология, так как сейчас, так далеко мы никогда не отходили в своей истории от российской имперской связи. У нас никогда не было ни такого количества, ни такой конфигурации субъектных граждан.
Ранее эта субъектность была очень неоднородно присутствовала как географически, так и с социальной точки зрения. Раньше одни группы имели больше доступа к образованию, другие меньше. Одни группы имели больше возможностей сохранения своей исторической памяти, другие тоже меньше. В результате мы имели очень разодраное поле, когда речь идет о гуманитарной или культурной составляющей Украины.
Но как только мы прошли несколько рубиконов, каждый из которых фактически был площадью – Революция на граните 1990 года, провозглашение Независимости, Майдан оранжевый, Евромайдан, мы видели, как новые и новые части общества включались в этот процесс. Полномасштабная агрессия пробудила последние спящие группы общества.
Сегодня пророссийские и проимперские настроения непопулярны как никогда. Независимость Украины никогда не была столь наполнена содержанием и ценна в обществе. Украинский язык и культура никогда не имели такой общественной поддержки и владения обществом. Важно зафиксировать и осмыслить это смещение.
Что для Вас является маркером перемен или того, что изменения не произошли, ведь и такие риски есть.
Евгений Глебовицкий знает, почему развод Украины и России не состоялся 24 августа 1991 года. Фото: The Ukrainians
Низовая поддержка ВСУ, повсеместность украинского, возвращение сотен тысяч человек только минимально налаживается безопасность – это все маркеры перемен.
Готовность дальше жить в хайповой повестке дня, преимущество яркого над важным, непонимание важности изменений на уровне институтов и институтов – это все признаки того, что эти изменения очень юные и незрелые, хотя сейчас под натиском популизма падают и гораздо более взрослые общества.
В настоящее время волна перемен затронула и существенные, и символические вещи. Переименование улиц настолько важно, насколько важно например сохранение или развитие каких-то учебных программ или создание нового культурного продукта. Это и сущее изменение, и символическое одновременно. Она никогда не была такой глубокой.
За последние 100 лет у нас не было столь успешных примеров, как сейчас. Наследие более раннего неуспеха обычно тоже тяготеет. Но я бы на это смотри как на попытку, что, наконец, имеет шанс быть успешной. Когда маленький ребенок начинает ходить и десятый раз падает, мы не говорим, что это безнадежно он никогда не встанет на ноги. С 2014 года наши шаги все более уверенны.
Украинцы против «русского мира»: наш ответ насилию
Нужно ли нам что-нибудь противопоставлять «русскому меру», пропаганда которого все еще работает как асфальтный каток?
На ценностном уровне это уже вышло. Мы противопоставили свое видение мира: украинская эмпатия является антитезой кроссийскому неограниченному насилию.
Ценностный уровень не формируется в результате политических решений. Наши ценности эволюционировали по одному и тому же вектору как при Ющенко, так и при Януковиче.
Имеются и важные изменения политических ориентаций. Имеем сейчас исторически наименьшее количество учащихся, охваченное изучением русского языка. И наверное наибольшее количество учащихся, охваченных изучением английского языка. Добавьте еще 15-20 лет и будете изменять это на общественном уровне.
Через некоторое время мы увидим, что в украинской оптике русская культура станет культурой соседней страны, а не имперской культурой, которая диктует и умаляет наши ценности.
С другой стороны, опыт ценностного разлома должен создать замечательные произведения украинской культуры, которые могут быть глобально интересны.
Что у нас будет с качеством культурного продукта? Куда деть целую прослойку низкопробного продукта, которую мы обычно называем шароварщиной?
Украина при всех своих достижениях сегодня имеет одну из хуже сконфигурированных культурных политик, которые мы имели во времена независимости. Весь гуманитарный блок администрации Зеленского очень слаб. Соответственно, значительная часть культурного прогресса удается не благодаря, а вопреки действиям государства.
И если мы имеем полный альянс гражданского общества и власти по вопросам безопасности, то имеем точно такой мезальянс в гуманитарных вопросах.
Это угроза, хоть и не катастрофического порядка, как раньше. В любом случае подходы государства к культуре, образованию, воспитанию нужно менять.
В нашем случае страны, живущей на фронтире, гуманитарная политика является частью политики безопасности. Минус УКФ, или Центр Довженко, или, упаси Боже, Общественное вещание — и будем иметь иную динамику общественной трансформации, такой венгерский вариант, к которому такие, как путинская россия, умеют хорошо подбирать ключи.
Природа институтов в том, что осознание их важности становится очевидным только после того, как они утрачены, а это может означать мероприятие на еще один круг очень сложной орбиты борьбы и восстановления.
День Независимости 2022: патернализм уже не работает
Процесс отлучения от русской культуры уже запущен. Куда мы двигаемся дальше: это западный вектор, изучение культуры других соседей?
Я бы не говорил, что это зеркальный процесс смены одной метрополии на другую. Это напротив высвобождения.
Другой вопрос – взаимодействие с другим миром. И этот мир имеет свои правила взаимодействия. Например, от того, что мы изучаем английский язык, мы не становимся англичанами или американцами. Но мы глобализуемся – со всеми преимуществами и рисками.
Нет причин считать, что нам для своего постоянства нужна какая-то переориентация на другого. Мы во многом открываем для себя и узнаем свою западную составляющую. И евроинтеграция есть процесс, который в этом помогает.
Но мы также остаемся с самодостаточной украинской составляющей. Думаю, что главным трендом культурного развития будет усиление собственно украинского вектора.
Мы также научились влиять на мир. Наверное, Украина сегодня является страной с самой большой «мягкой силой» в мире. Я не думаю, что какая-то другая страна мира имеет столь концентрированный социальный капитал, как Украина. Конечно, мы пользуемся этим инструментом не везде. Наши усилия больше ориентированы на Запад, меньше на Азию, глобальный Юг. Но научиться пользоваться этой «мягкой силой» — это тоже процесс.
Я, например, никогда не думал, что когда-нибудь услышу, как Pink Floyd играет повстанскую песню «Ой у лузі червона калина»!
Патернализм уже не работает. Учитывая новые ценности, каким будет новый общественный договор после войны?
Если речь об общественном договоре, то думаю, что на время эмпатия как клей, соединяющий разные группы общества проявится еще больше. А дальше нужно будет формировать правила, потому что с выходом из исторической травмы роль эмпатии будет уменьшаться.
Допускаю, что будет запрос на простые и предполагаемые институты, которые будут давать возможность тем, кто хочет быть активным, проявлять себя.
Это важный этап развития, особенно учитывая, что мы вступаем в европейский клуб стран со зрелыми и сложными системами правил.
Я волнуюсь, процесс евроинтеграции не превратится в процесс неорганического замещения институтов. Это больно ударило бы по обществу, дезориентировало значительную часть украинцев. Надеюсь, ЕС тоже чему-то научится из Украины и будет осознавать цену ошибки.
Чем отличается День Независимости в 2022 году от 2021-го?
Это действительно другое чувство. Сегодняшний день – квинтэссенция того, за что мы воюем, – поэтому это совершенно важный для каждого праздник. Точно так же как в свое время мы созрели до понимания текста нашего гимна, так же мы сейчас осознаем, насколько важна независимость.
Я с оптимизмом смотрю на то, что нас ждет впереди. Несмотря на то, что испытания гарантированы и некоторые будут страшными.