Решение КСУ. В чем его уникальность и почему его не стоит переоценивать

Советник EQUITY

Шквал критики, политических заявлений и взаимных обвинений вызвало последнее решение Конституционного суда от 27 октября 2020 года № 13-р/2020.

Им признана неконституционной статья 366-1 Уголовного кодекса, которой была предусмотрена уголовная ответственность за декларирование недостоверной информации.

Логика КСУ в этой части сводится к тезису, что за декларирование недостоверной информации должна наступать административная, дисциплинарная или другие виды ответственности, кроме уголовной.

В этом случае КСУ продемонстрировал новый подход. Хочу напомнить, что до сих пор виды преступлений (статьи Особенной части Уголовного кодекса) определялись неконституционными только два раза:

решением КСУ от 26 февраля 2019 года № 1-р/2019, когда была признана неконституционной статья 368-2 Уголовного кодекса Украины о незаконном обогащении;
решением КСУ от 11 июня 2020 года № 7-р/2020 признана неконституционной статья 375 Уголовного кодекса Украины — вынесение судьей (судьями) заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления.

При признании неконституционной статьи 368-2 (незаконное обогащение) Уголовного кодекса КСУ отметил несовершенство изложения этой нормы из-за риска нарушения принципа невиновности, поскольку на лицо может быть возложена обязанность доказывать законность происхождения своих активов.

Положения статьи 368-2 сформулированы таким образом, что возникают сомнения относительно законности обогащения лица, хотя Конституция говорит, что все подобные сомнения должны толковаться в пользу лица.

В случае неконституционности статьи 375 (вынесение судьей заведомо неправосудного решения) КСУ указал на несовершенство такого состава преступления в силу абстрактности критериев «неправосудности».

Это несет риск влияния на судей через безосновательные уголовные производства с такой правовой квалификацией.

КСУ уверен, что в статье 375 не определены критерии, по которым можно определить «неправосудность» приговора или решения, а также не раскрыто содержание некоторых слов, что делает невозможным однозначность понимания состава преступления.

Таким образом, в обоих этих случаях КСУ, признавая неконституционными соответствующие нормы, не отрицал необходимости криминализации таких деяний и привлечения виновных к уголовной ответственности.

Решение же о декларировании недостоверной информации концептуально отличается от предыдущих решений, ведь позиция суда сформулирована так, что декларирование недостоверной информации невозможно отнести ни к одному разряду преступлений в принципе.

Вопрос о необходимости именно уголовной ответственности за декларирование недостоверной информации можно отнести к риторическим.

Очевидно, в понимании общества отождествление такого декларирования с преступлением является неотъемлемой и важной составляющей частью борьбы с коррупцией.

С другой стороны, практика реального привлечения к ответственности за это преступление не демонстрировала впечатляющих результатов и раньше.

По официальным отчетам НАБУ на конец 2019 года, статистика подозрений в декларировании недостоверной информации составляла всего 3%. Информации о реальных приговорах, вступивших в законную силу, тоже немного.

В конце концов, доводы о несоразмерности такого правонарушения с уголовным наказанием — видом ответственности за тяжелый вид преступления имеют право на существование. Поскольку дискуссии о декриминализации тех или иных видов преступлений в разных странах возникают довольно часто.

В этом ключе следует отметить, что Конвенция ООН против коррупции, которой определены общие «рамочные» виды преступлений в сфере борьбы с коррупцией, прямо не предусматривает необходимости уголовной ответственности за декларирование недостоверной информации.

Следует также учитывать, что при определенных условиях основные коррупционные деяния можно охватить такими составами преступлений, как незаконное обогащение и получение неправомерной выгоды.

В то же время невозможно проигнорировать то, что статьей 366-1 Уголовного кодекса Украины были предусмотрены довольно заметные пороги ответственности за недостоверное декларирование. Например, в случаях, когда сведения отличаются от достоверных на сумму более 250 прожиточных минимумов для трудоспособных лиц, а это — 525 тыс. грн.

То есть парламент предусмотрел предохранители для привлечения к ответственности за недостоверное декларирование в случаях небольших нарушений или ошибок при декларировании.

Более того, отсутствие уголовной ответственности за недостоверное декларирование, очевидно, противоречит общей логике внедрения системы электронного декларирования.

Ведь введение громоздкой и детальной системы фиксации, проверки и анализа имущественного положения государственных служащих должно быть подкреплено санкциями за нарушение требований декларирования.

Таким образом, решение Конституционного суда от 27 октября 2020 года № 13-р/2020 действительно является своеобразным и уникальным в практике КСУ.

Но не следует переоценивать его значение в общей системе предотвращения коррупции, ведь, помимо уголовной ответственности за отдельное преступление, она должна включать реализацию системы действенных механизмов.