«По твоей статье сразу понятно, из какой ты страны», — таким был вердикт шведского журналиста, которому я пару лет назад направила свой текст для анализа. Задел! Когда я спросила о маркерах, по которым он определяет родину автора, он ответил: «У вас всех одна и та же структура текста. Вы сначала пишете о негативной реальности. Мы, в Швеции, вообще на этом не акцентируем внимание. Если это наша реальность, значит, мы и так об этом знаем. Затем вы переходите к позитивному опыту стран мира. И в конце – оптимистический вывод, восторг которого вообще не вяжется с негативом, которым вы облили читателя как ушатом с ледяной водой вначале».
Я задумалась над его словами, но недолго. Мы как бы знаем о нашей реальности. Но ключевым словом является «как бы». То есть мы знаем о ней где-то на периферии нашего сознания. И нас надо тыкать в эту реальность, как щенка в лужу, чтобы эти знания сдвинуть в передние части лобной доли. Почему именно туда? Пишут, что именно они отвечают за волю, инициативу и принятие решений. Поэтому я не буду менять структуру изложения и пойду привычной дорогой: ужасная реальность, поучительный опыт и феерическая перспектива. С последним пунктом, я уже предчувствую, что придется повозиться.
Итак, городская скульптура. У нас она представлена остатками, в некоторых случаях, и останками, предыдущих эпох. Причем, наши предшественники сносили и ставили памятники с завидной регулярностью и упорством. Накопление культурных слоев – это не наша традиционная история, это скорее традиционная истерия, которой мы предаемся каждый раз при смене власти или свержении режима, демонтируя очередной памятник, который мог бы напоминать следующим поколениям об ужасах и терроре, пережитыми предками. Назову эту парадигму памятников «историческими». К ним я отнесу и современные, но посвященные выдающимся деятелям или событиям прошлого.
Из последних эпических — это, конечно, памятник Николаю Васильевичу Гоголю. Я бы могла остановиться на его фривольной позе, которая заставляет заподозрить в нем прима киевского балета. Вот отрывок из воспоминаний его современника, инспектора труппы А. И. Храповицкого, к которому Гоголя отправили, когда он решил заняться лицедейством: «...Гоголь-Яновский оказался совершенно неспособен не только к трагедии или драме, но и даже к комедии. Что, не имея никакого понятия о декламации, даже и по тетради читал очень плохо и нетвердо, ... в нем нет решительно никаких способностей̆ для театра». То есть реально этого запинающегося человека, всецело отдавшего себя писательскому искусству, изобразили этаким легкомысленным повесой.
Могла бы, но не буду, потому что меня больше интересует контекст, в который поместили памятник. Как подножие лестницы на гору Клинец на Андреевском спуске связано с биографией или творчеством писателя? Я выбрала этот пример, не только как самый свежий, или наиболее спорный, с эстетической точки зрения, не только потому, что мнение киевлян в очередной раз проигнорировали, а как самый яркий пример бесконтекстной, неосознанной, бездумной, а, иногда, и безумной установки скульптур в Киеве. Исторический, эмоциональный и краеведческий контекст полностью игнорируется. А ведь городская скульптура, собственно, и называется городской, потому что вплетена в канву города.
Следующий редкий вид городской скульптуры я назову «современная». Почему ее присутствие необходимо в городском пространстве? Я тысячу раз отвечала на вопрос: «Кому нужна ТВОЯ городская скульптура?». Самое важное слово в нем вы уже заметили. Типа, мне это надо, скульпторам надо, а жителям Киева или других городов – вовсе нет. То есть не нужны маркеры, по которым вы понимаете, что живете именно в двадцатых годах 21 века. Не нужна фиксация и формирование ДНК нации и страны. Не нужно развитие урбанистических пространств. Не нужна добавочная стоимость, в том числе, и эмоциональная, к новым жилым и гостиничным комплексам.
Все-таки, несмотря на скепсис к присутствию скульптур в городской среде, нам чуть повезло – работа «Дождь» Назара Билыка, установленная на киевской Пейзажной аллее, «Единение» на Днепровской набережной в Киеве и семиметровая статуя «Атлант» на Екатеринославском бульваре в Днепре работы Егора и Никиты Зигур, скульптурная композиция с фонтаном «Груша» в киевском парке «Позняки» и «Движение супрематизма» на территории ТРК «Большевик» Алексея Золотарева, другая работа которого «Противостояние» у бывшего подножия памятника В.И. Ленину напротив Бессарабского рынка вызвала какую-то нездоровую истерию.
Пишут, что для завода «Интерпайп» в Днепре по заказу его владельца, коллекционера Виктора Пинчука, культовый датский художник Олафур Элиассон создал пять арт-объектов. В центре Донецка стояла работа скульптора Лоренцо Куинна, сына легендарного актера, обладателя Оскара Энтони Куинна, «В перспективе». Перспективы у нее не оказалось – ее демонтировали новые власти. В Каневе у гостиницы «Княжа Гора – Місце Сили» и под Львовом на территории комплекса Edem Resort Medical & SPA созданы скульптурные парки. Это радует и этого мало! Согласно данным Ассоциации общественных памятников и скульптур (PMSA), которая является добровольческой благотворительной организацией, только в центральном Лондоне насчитывается 300 примеров фигуративной городской скульптуры.
Вот тут настало время перейти к следующей части – позитивный мировой опыт. Но эту сказку, мой падишах, я расскажу тебе ближайшей ночью!
Встретимся в следующем блоге!
Фото автора — Ростислав Рипка
Читать часть 2
Читать часть 3
Редакция не несет ответственности за содержание материала и может не разделять мнение его автора
Читайте также
