Британия стала первой страной Старого Света, которая еще в начале декабря 2020 года зарегистрировала вакцину против COVID-19 от фармацевтического гиганта Pfizer/BioNTech. Раньше, чем в самих США, и недели на три раньше Брюсселя.
Лондон первым на континенте получил и продукт национального производителя — шведско-британской компании AstraZeneca. Плановая отгрузка – до 2 млн доз в неделю, контракт был подписан на 90 суток раньше, чем это сделал Евросоюз.
Оксфорд против института Пастера
До британского прорыва только американские «Модерна» и Pfizer были допущены европейскими регуляторами к кампаниям вакцинации. Среди топ-5 экономик Европы повторить достижение британцев с отечественными разработками смогли только немцы – французы, испанцы и итальянцы стоят в очереди на общих основаниях.
В обозримом будущем на рынок выходит еще один гигант — «Джонсон и Джонсон», а Великобритания заканчивает испытания препарата Novavax. Одновременно три разработки будут допущены к экстренной вакцинации на острове – одно- и двухкомпонентные, требующие сверхнизкой температуры для хранения, и те, которым достаточно обычного холодильника.
Благодаря быстрой реакции в сравнении с брюссельской бюрократией, закупке первой большой дозы препаратов от Pfizer (40 млн доз) и отечественному препарату, разработанному в тесном сотрудничестве с Оксфордским университетом, британцы вакцинируются с потрясающей скоростью.
Почти 9 млн человек по состоянию на конец января 2021 года получили первую дозу вакцины. Это уже 15% населения Великобритании. Франция, Италия, Германия и Испания все еще не вышли из коридора в 3 млн, получивших первый компонент.
На фоне «развода» Лондона и Брюсселя после Brexit эта «гонка вакцин» не могла не привести к конфликту. Подлило масла в огонь и заявление Pfizer, что график поставки препаратов сдвигается из-за модернизации заводов. Но, в принципе, это не первый конфликт на фоне нехватки ресурсов и COVID-19. Прошлой весной Италии, союзнику по ЕС и НАТО, запрещали отгрузки оплаченных масок и расходных медицинских материалов из Германии и Франции. Не гуманитарных поставок по линии Красного Креста, а оплаченного в твердой валюте заказа.
Бремя пандемии
Например, в Германии средняя стоимость лечения больного от COVID – свыше 10 тыс. евро. А 450 умерших в больницах только за 30.01 — это уже на порядок больше, чем гибнет на дорогах в авариях.
Помимо гуманитарных вопросов, сильно возросла нагрузка на страховую, недополучены налоги и потребление, усиливаются ограничительные меры. На выходе — падение ВВП на 5% после десятилетия беспрерывного роста. А расходы на здравоохранение постоянно растут — до 11% ВВП ФРГ, и начни их резать, тоже последуют косвенные смерти.
Так что тут особо не до сантиментов и европейских ценностей. Раздражение избирателей растет, пресса песочит власти, а экономику, сильно завязанную на услугах, жестко лихорадит.
Поэтому когда в прошлую пятницу в СМИ всплыла информация о том, что AstraZeneca планирует поставлять в Соединенное Королевство в три раза больше доз, чем в ЕС, это произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Компания объясняет это программой модернизации завода в Бельгии, в то время как британские филиалы в Стаффордшире и Оксфордшире уже выходят на плановые мощности. Кроме того, власти Британии ввели запрет на экспорт вакцин, пока не будет выполнен заказ внутри страны. Это также вызвало резкую реакцию Брюсселя.
«Война вакцин»?
Последовали угрозы о конфискации британской партии препаратов от Pfizer. Следом — проверки Бельгийского федерального агентства по лекарственным средствам, фабрики в Сенеффе и встречные запреты на экспорт из ЕС.
Риторика действительно жесткая – депутат Европарламента от ХДС Петер Лизе даже позволил себе пассаж: мол, «если единственный путь — увеличить поставки в ЕС, сократив поставки в Британию, то он вполне справедливый».
Тем более что ситуация касается почти всех соседей. Программа вакцинации Испании на грани срыва — ее реализация в Мадриде уже перенесена на 2 недели. Состоящая в ЕС Ирландия и член Соединенного Королевства Северная Ирландия оказываются в щекотливой ситуации, когда их экономические связи и туризм, сильно завязанные на кооперацию, будут под ударом. Ибо одна часть острова имеет все шансы закончить кампанию, а другая — нет.
Правда, пока еще «гонка вакцин» не переросла в «войну», а стороны ограничиваются резкими заявлениями. Впрочем, Еврокомиссия уже приняла положение о том, что препараты могут экспортироваться из ЕС, если это одобрят все члены. Ситуацию осложняет также то, что дозы AstraZeneca разливаются по отдельным емкостям, например, в той же Германии – от конфликта не выиграет никто.
На фоне переноса вакцинации в Испании и заявлений министра здравоохранения ФРГ примерно о 10 неделях тяжелого дефицита Кабмин Украины представил свой план вакцинации.
Несмотря на то что препаратов (ни китайских, ни по механизму COVAX) в стране до сих пор нет, стартовать он должен в феврале и до конца года охватить 14,5 млн человек. Или под 43 тыс. человек в сутки. Реальны ли эти планы в связи с тем, что Украина с трудом преодолевала планку в 14-15 тыс. тестов в день – ответ пока болезненно очевиден.
Впрочем, спустя год борьбы с пандемией даже страны первого мира показывают обескураживающую неготовность к вызовам COVID-19. Скорее всего, глобально повторится ситуация борьбы с полиомиелитом или холерой – когда в одних регионах мира болезнь была взята под контроль, а в других многие месяцы и годы забирала жизни.
Читайте также
