Игорь Коломойский. Фото: скриншот видео YouTube / УП
В конце марта Верховная Рада на своем внеочередном заседании приняла за основу законопроект №2571-д, который еще называют «антиКоломойским». Его главное положение — невозможность экс-владельцев национализированных банков (прежде всего Приватбанка) вернуть себе финучреждения. Однако после принятия его в первом чтении произошло нечто непредвиденное.
Законопроект, принятие которого является одним из главных условий Международного валютного фонда для выделения Украине транша, народные депутаты засыпали более чем 16 тыс. поправок. Для того чтобы не ставить под угрозу сотрудничество с Фондом, комитет Рады по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики работает в ускоренном режиме, а парламент даже изменил регламент для предотвращения злоупотреблений правами народных депутатов.
The Page обсудило этот вопрос с нардепом от «Слуги народа» Егором Черневым, который выступает за принятие закона, и с президентом Ассоциации украинских банков Андреем Дубасом, который категорически против голосования за него в нынешней редакции.
О предыстории закона и сотрудничестве с МВФ
Егор Чернев: «Это уже вторая редакция закона — первая была предложена несколько месяцев назад. Принятие закона является важным для МВФ, потому что в случае, если банки в стране начнут возвращать бывшим владельцам либо на рынок или же начнут выплачивать неправомерную компенсацию, то это прежде всего ударит по бюджету Украины. А Фонд предоставляет транш для поддержки украинской экономики, а не для того, чтобы эти деньги возвращали акционерам банков. Я знаю, что проект закона разрабатывался вместе с МВФ и они согласовывают именно эту его редакцию.
Но сейчас есть большое сопротивление в виде 16 тыс. поправок. Большинство из них подал наш бывший коллега Антон Поляков. Ранее мы исключили его из фракции и, видимо, не зря. Я считаю, что это вообще политический терроризм или шантаж, поскольку он сейчас говорит, что согласен отозвать часть своих поправок и обменять их на определенные условия, в частности на голосование против рынка земли. Мы, конечно, на это не пойдем, поэтому разработали вариант изменения регламента».
«Я считаю, что этот законопроект однозначно нужно принимать. Но голосовать 16 тыс. поправок — это слишком, поэтому надеюсь, что будут приняты только некоторые из них, в частности, те, которые предложены Ассоциацией банков через каких-то депутатов».
Егор Чернев
Депутат от фракции «Слуга народа»
Андрей Дубас: «Хочу начать с предыстории. Все началось еще с далеких 2010-х. Приватбанк и тогда, и сейчас занимает огромную долю на банковском рынке, а его монопольное положение имеет чрезвычайно большое значение: владельцы или акционеры подобного учреждения могут диктовать государству условия. В случае если такое финучреждение перестанет работать, это может пошатнуть всю систему и создать безумную панику на рынке.
Украина пытается решить эту проблему не только сейчас, но и при прошлой и позапрошлой власти. Кто-то пытался нарастить другие банки, чтобы они имели соразмерные доли, однако прошлая власть решила в экстремальных условиях провести национализацию Приватбанка. И с этим мы сейчас должны что-то делать, ведь решения, принимаемые в экстремальных условиях, всегда содержат какие-то ошибки, которые впоследствии можно доказать в судебном порядке.
Сотрудничество с МВФ Украине крайне необходимо. Это признает и банковская система. Но в стране сейчас мы сталкиваемся с такой ситуацией, когда ты создаешь бизнес и он работает, а потом тебя ставят на один уровень с теми, кто занимался отмыванием средств или работал для обслуживания своего другого бизнеса. И потом тебя ставят перед фактом: либо мы движемся в сторону сотрудничества с международными финансовыми организациями, но твой бизнес и право собственности будут нивелированы, либо страна окажется в преддефолтной ситуации.
«Я считаю, что закон в такой редакции, в которой он есть сейчас, точно принимать не нужно. Он требует существенной доработки. Надеюсь, что это можно будет сделать в формате правок».
Андрей Дубас
Президент Ассоциации украинских банков
О праве собственности
Андрей Дубас: «Из 104 банков, которые вывели с рынка, есть 30, которые выиграли суды всех инстанций, и даже Верховный Суд принял решение о том, что действия Нацбанка по выводу этих финучреждений были неправомерными. Давайте представим, что банк — это обычный бизнес, который создал владелец и вел свою хоздеятельность. А потом какой-то государственный орган начинает накладывать на него санкции, что приводит к признанию этого бизнеса неплатежеспособным, и он выводится с рынка. Теперь возникает вопрос: а есть ли в Украине право собственности?
После ликвидации одного из банков он выплатил средства всем вкладчикам, после чего даже остались деньги, которые распределили между собственниками. Это означает, что финучреждение было платежеспособным. Но я не говорю о банках, которые обслуживали какую-то промышленную группу, или тех, которые занимались отмыванием средств».
Егор Чернев: «Напомню, что все же бизнес и банки — это разные учреждения, поскольку последние отвечают за наши средства. И это означает, что банк несет больше ответственности, чем обычный бизнес, в который вложились инвесторы. Именно поэтому за банками со стороны государства более жестокий надзор, ведь оно берет ответственность за то, чтобы вкладчики, которые прогорели, не остались на улице».
О компенсации и обжаловании решений Нацбанка
Андрей Дубас: «Согласно законопроекту, те банки, которые были выведены регулятором с рынка с нарушениями, скорее всего, не смогут получить компенсацию по процедуре, которая им предусмотрена. Даже несмотря на то, что к ней можно привлечь международную аудиторскую компанию.
Законопроектом также увеличиваются полномочия Нацбанка. Но я не уверен, что многие эксперты прочитали проект закона в деталях и могут высказывать профессиональное суждение, которое потом предоставляется регулятору и которое, согласно этому законопроекту, затем не может быть оспорено в судах украинской юрисдикции. Я имею в виду то, что сама процедура обжалованию подлежит, а профессиональное суждение и осуществление первичных мероприятий — нет.
То есть такой орган государственной власти, который имеет низкий процент доверия у общества, сможет субъективно определять, будет работать финучреждение или его нужно закрыть. Можем ли мы уполномочивать Нацбанк на право профессионального суждения?»
«То есть такой орган государственной власти, который имеет низкий процент доверия у общества, сможет субъективно определять, будет работать финучреждение или его нужно закрыть. Можем ли мы уполномочивать Нацбанк на право профессионального суждения?»
Егор Чернев: «Закон не исключает возможности обжалования индивидуальных актов НБУ, Фонда гарантирования вкладов и Минфина. Это прописано в ст. 266 ч. 1 Кодекса об административном судопроизводстве. В ней указывается, что вы можете обжаловать акты, и если их признают неправомерными, они будут отменены. И вы как собственник можете подать на компенсацию и рассчитать ее как реальные убытки между стоимостью банка на момент принятия решения НБУ и его долговыми обязательствами.
Если говорить о профессиональном суждении, то законопроект действительно вводит такой термин. Он означает принятие решения на основании компетенции банка с учетом всех финансовых показателей, которые нужны. Кстати, в 76 статье закона, в которую также внесли изменения, этот термин не используется, хотя это статья о выведении банков. Там меняется другое, а именно: со 180 до 90 дней уменьшили срок выполнения предложений НБУ в том случае, если банк признали проблемным. Также снизили основной капитал — на 50% от минимального уровня. Больше изменений в этой статье нет, поэтому профессиональное мнение конкретно в этом вопросе не используется.
«Что касается Нацбанка, то за последние годы доверие к нему все же выросло. А после проведения реструктуризации 2015 года регулятор стал независимым, поскольку на него не влияет ни президент, ни Кабмин».
Об уставном капитале и возвращении банков на рынок после ликвидации
Евгений Чернев: «Сейчас в Украине нет процедуры возврата банка на рынок. Если суд решил, что ликвидация была неправомерной, то дальше финучреждение находится в подвешенном непонятном состоянии, потому что не может вернуться на рынок. Закон, в частности, регулирует этот вопрос».
Андрей Дубас: «После того как акционеры банков, которые ликвидированы, получили решение суда о неправомерности, они должны получить компенсацию уставного капитала, то есть тех средств, которые владелец вложил в создание этого бизнеса. Вот вы вложили в бизнес 100 тыс. грн, но из-за определенных процедурных условий не успели подать какую-то отчетность и обратились за продлением срока ее подачи. В банковском деле это просьба получить кредит рефинансирования, то есть кредит на поддержку ликвидности. Или, например, когда в 2014 году все вкладчики начали одновременно забирать свои деньги из банков, то финучреждение не смогло выплатить им эти средства, и они должны были обращаться к кредитору последней инстанции, то есть в Нацбанк. И если регулятор оттягивает этот процесс на неделю, то банк оказывается в заложниках. И здесь речь идет о тех 30 финучреждениях, которые выиграли суды.
Что касается возвращения банков на рынок, то в 2014 году действовала норма относительно уставного капитала в размере 120 млн грн, впоследствии его повысили до 500 млн грн, а сейчас она составляет 200 млн грн. Шесть лет назад в случае возвращения банка на рынок НБУ должен был вернуть акционеру его уставный капитал, который действовал на тот момент, и восстановить лицензию банка. Получается, что владелец должен найти как минимум 80 млн грн для того, чтобы капитализировать банк».
О том, как оценивают ущерб, причиненный банкам
Андрей Дубас: «Законом о банках предусмотрена трехмесячная процедура получения компенсации. Но давайте возьмем для примера какое-нибудь финучреждение, которое уже ликвидировано, и чьи активы, то есть кредиты с залоговым имуществом, проданы Фондом гарантирования вкладов различным финансовым компаниям. Как вы можете оценить причиненный ущерб?
Вообще есть цена, по которой Фонд гарантирования вкладов продавал имущество — это, как правило, 1-2% от номинальной стоимости. А номинальная цена в документации совсем другая (100%). Как можно оценить, если это уже чужая собственность? То есть реально процедура, по моему мнению, прописана так, чтобы ни один из бывших владельцев банков, в том числе и Игорь Коломойский, не могли получить эту компенсацию.
Международные компании-аудиторы также этого не смогут сделать, потому что оригиналы документов, залог на выданные кредиты уже переданы другим собственникам.
Егор Чернев: «В законе прописано, что таким аудитом занимаются международные компании. Сумма компенсации — это разница между стоимостью активов на день объявления банка неликвидным и его долговыми обязательствами».
Об обжаловании закона в Конституционном суде
Андрей Дубас: «Что касается принятия законопроекта: я не понимаю, для чего мы будем принимать решение, если оно точно будет оспариваться некоторыми народными депутатами. Это подорвет доверие к Украине. Если голосовать нужно просто для того, чтобы нам МВФ выдал кредит, то такой подход не является государственническим, мы должны смотреть вперед.
Несмотря на то что у нас есть некоторые районные суды, которые легко купить (речь идет о Барышевском. — Ред.), нельзя сказать, что у нас такая вся судебная система».
«Несмотря на то что у нас есть некоторые районные суды, которые легко купить (речь идет о Барышевском. — Ред.), нельзя сказать, что у нас такая вся судебная система».
Егор Чернев: «Любой закон можно обжаловать в Конституционном суде. Только он принимает решение о конституционности или неконституционности. Если орган решит, что закон неконституционный, это нанесет большой удар по украинскому законодательству.
Я согласен с тем, что у нас есть проблемы с судебной системой, а также с тем, что нельзя судить по одному-двум судам. Сейчас тот же самый Приватбанк имеет дела в Высоком суде Лондона — кстати, его решения абсолютно противоречат тем, которые были приняты украинскими судами. И к кому мы имеем большее доверие — к Высокому суду Лондона или к украинским?»