История, где нет героев.
Я — адвокат по делу Максима Микитася, которое больше похоже на голливудский блокбастер с похищениями, угрозами, большими деньгами, «войной» спецслужб и правоохранительных органов.
Но, «благодаря» методам работы отдельных правоохранителей, реальность оказалась намного прозаичнее сценария, «раздутого» в СМИ. Банальные приемы, психологическое давление, фальсификация доказательств.
Я не буду касаться политической составляющей, которая, возможно, является основой подозрений относительно моего клиента. Так же не будет никаких ярлыков вроде «святой-грешник». Мы же знаем, что таких быть не может. Но есть вещи, которые явно выходят за рамки закона и происходят с «легкой руки» правоохранительной системы.
Коротко о сути дела
В начале декабря 2020 года группа лиц вроде похитила сотрудника юридической компании, предоставляющей юридическую помощь моему клиенту. Злоумышленники якобы выманили этого юриста под предлогом встречи, после «похищения» требовали у него возврата долга и заставили написать расписку на $800 тыс. в пользу Максима Микитася.
Впоследствии у пострадавшего отобрали два мобильных телефона, деньги и техпаспорт на автомобиль. За полтора часа до Нового года, а именно 31.12.2020 в 22.30 Шевченковский райсуд Киева избрал для Микитася меру пресечения — содержание под стражей без возможности внесения залога.
Кого сажать, а кого — нет
С преступлением, в котором подозревают Максима Микитася, я уже неоднократно сталкивался в своей практике. Так, действия нескольких моих клиентов правоохранительные органы квалифицировали как организацию совершения преступления, нацеленного на лишение свободы человека, вымогательство и разбой. Каждый раз основным аргументом было отсутствие надлежащих доказательств.
Так, например, один из моих клиентов — сотрудник правоохранительных органов, подозревался в организации преступления — вымогательства. Следствие настаивало на том, что мой клиент предоставил исполнителям информацию об объекте, у которого следует требовать средства и руководил их действиями, а потому был организатором.
Основным «доказательством» следствия были слова свидетеля, привлеченного к конфиденциальному сотрудничеству. В ходе расследования этого уголовного производства не было получено ни одного надлежащего доказательства организации лицом вымогательства. Другого клиента также подозревали в похищении лиц для того, чтобы в дальнейшем требовать у них средства в статусе организатора.
В дальнейшем было выяснено, что клиент не организовывал инкриминируемое преступление и не имел отношения к его исполнителям. Дело в том, что исполнители, общаясь между собой, назвали фамилию клиента. Это, собственно, и стало доказательством обвинения.
В наших реалиях начать процедуру привлечения к ответственности можно любого, кто чем-то вас не устраивает. И даже не нужны веские основания.
Наша стратегия защиты Микитася на первом этапе, а именно — смягчении меры пресечения — основывается на двух основных тезисах.
Первый. Отсутствие доказательств того, что наш клиент был организатором, осуществлял финансирование или скрывал преступление (согласно ст.27 УК). В смс-переписке, которую правоохранительные органы предоставили в качестве доказательства, достоверность и подлинность которой также нужно доказать, нет ни слова о том, что Микитась приказывает похитить человека и требовать у него деньги.
Второй. Вытекает из первого. Учитывая вышесказанное, квалификация преступления, которое инкриминируют Микитасю, явно завышена.
Перед заседанием по избранию меры пресечения Микитасю в Шевченковском райсуде Киева я специально проанализировал практику суда в подобного рода делах.
И, честно говоря, готовился к куда более положительным сценариям для клиента, ведь в аналогичных ситуациях следственные судьи Шевченковского райсуда часто применяли менее тяжкую меру пресечения. Но мои ожидания беспристрастного суда вряд ли имели шанс оправдаться — несмотря на время на часах, которое стремительно приближало нас к новогоднему приветствию президента, клиент еще не был «дожат» психологически.
Психология неволи
Не буду скрывать, отношение к моему подзащитному может быть различным. Но сомневаюсь, что кто-то всерьез считает его социально опасным элементом, которого нужно изолировать от общества. Он — невыездной и выполняет возложенные на него обязательства. Почему ему даже не предоставляют возможность выбрать между заключением и внесением залога? Следствию, очевидно, нужно что-то такое, что психологически стабильный и уверенный в своих действиях человек не может предоставить. Поэтому в ход идут «классические» приемы психологического давления.
«Праздничный плен»
Представьте лицо, имеющее прочные родственные связи, двух несовершеннолетних детей, комфортную жизнь. Но вдруг его этого лишают. В новогоднюю ночь под наблюдением СМИ надевают наручники и закрывают в камере.
Понятно, что психологически человеку очень трудно переживать такой период. Это добавляет негативных эмоций, злости, растерянности. Если лицо является психологически неустойчивым или морально слабым, очень высока вероятность, что человек согласится предоставить необходимые следствию показания о событиях, которых в действительности не было.
Место заключения: под наблюдением «Старшего брата»
Очень часто в подобных случаях человека удерживают не в Киевском следственном изоляторе, а в изоляторах временного содержания (ИВС). Справедливости ради отмечу, что условия в ИВС лучше СИЗО: чистые камеры, как правило, не более одного соседа.
Но к лицам, доставленным туда, очень часто применяется такое понятие как «ВКТ» — внутренняя камерная технология. В частности, человек постоянно находится под видеонаблюдением, каждое его слово фиксируется. О конфиденциальности в общении с адвокатом не может быть и речи. В комнатах для свидания видеокамеры можно увидеть невооруженным глазом.
Негласные следственные розыскные действия в местах лишения свободы проводят как с целью получения доказательств или образцов голоса, так и с целью дискредитации и шантажа.
С большой долей вероятности можно утверждать, что подобные меры применяются и в отношении моего клиента. Скорее всего, именно из-за всего вышесказанного он и был помещен в ИВС.
Невозможность увидеть родных
Вопрос о предоставлении разрешения на посещение заключенного родственника решает следователь по своему субъективному усмотрению. Если он решил не допускать жену, хотя она имеет право как минимум на два свидания в месяц, это можно расценивать как психологическое давление.
Уже потом, после долгой разлуки заключенный может не сдержать лишние эмоции и слова. Поэтому следователи часто злоупотребляют правом не допускать родственников на свидание.
Отмечу, что до сих пор жена Максима Микитася так и не смогла посетить своего мужа в ИВС.
Жестокая логистика
Еще один метод давления, который может сыграть не последнюю роль, чтобы «сломать» человека — это доставка из изолятора в суд.
Так, человек может быть даже не предупрежден, что на завтра приходит заказ на его конвоирование на судебное заседание или к следователю. Утром человека и еще пару десятков других лиц сгоняют в бокс в помещении СИЗО, после этого распределяют — кто каким автозаком едет в суд. Причем у кого-то заседание назначено на 10.00, у кого — на 16.00, но путешествовать они будут вместе весь день.
Представьте маленький бокс, в котором помещены десятки человек. Все они разные: бизнесмен, который обвиняется в экономическом преступлении, серийный убийца. Уже это несет большой психологический дискомфорт.
И это не все: например, 20 из этих 30 человек, которых конвоируют, закурили. А это лето и температура воздуха — +30, или зима с морозами до -20, а снаружи — бесконечные киевские пробки. После нескольких часов такого «вояжа» человек готов на многое...
Старое доброе затягивание процесса
Это классика, когда прокуроры просто не посещают судебные заседания, и дело затягивается надолго. В деле Микитася назначено 12 прокуроров. На заседание в апелляционный суд 11.01 не явился ни один, поэтому апелляционная жалоба стороны защиты не была рассмотрена.
Мы выясняем, почему они не пришли на заседание, ведь все основания для того, чтобы рассмотреть дело, были:
- стороны были проинформированы,
- материалы были,
- подозреваемого доставили в суд.
P.S. Наша цель — изменить меру пресечения клиенту на любую другую, и пусть следствие доказывает его виновность без манипуляций и злоупотреблений.
Редакция не несет ответственности за содержание материала и может не разделять мнение его автора
Читайте также
