Фото: Кабинет Министров Украины
На прошлой неделе президент Владимир Зеленский заявил, что он против продажи украинской земли иностранцам. Заявление было озвучено уже после того, как в Верховную Раду внесли либеральный законопроект, позволяющий нерезидентам Украины покупать земельные участки. Его авторами являются депутаты от «Слуги народа».
Впрочем, сразу после заявления в Раду поступил еще один (уже правительственный) законопроект. Вероятно, у самого президента и членов его команды разные взгляды на то, каким должен быть рынок. Подробнее о том, что будет с украинской землей, что происходит с экономикой и чего ожидать бизнесу в ближайшее время, в интервью 
рассказал министр экономики Тимофей Милованов.
– Зачем Украине вообще нужен рынок земли?
«Каждый человек, у которого все в порядке с памятью, согласится, что рынок земли есть. Но он в тени».
– Как сказал один фермер вчера на встрече с президентом, каждый человек, у которого все в порядке с памятью, согласится, что рынок земли есть. Но он в тени. Например, долгосрочная аренда, есть эмфитевзис – это такое условие, когда вы, по сути, передаете землю навсегда. Если нужно купить или продать, то мы сейчас с вами зайдем в Интернет и гарантированно найдем объявление, где просто продается земля, хотя она официально и не может продаваться. Поэтому вопрос должен быть, на самом деле, не зачем, а что мы пытаемся сделать. Первое – у нас есть два типа частной собственности на землю. Где-то 10% из этой частной собственности может свободно продаваться, а 90% – не может. То есть мораторий на землю запрещает продавать примерно 90% частной собственности земли, а остальные 10% можно.
– Почему?
– У меня такой же вопрос – «почему». Это, мне кажется, неправильно. У вас может быть сельскохозяйственная земля типа 1, а у меня – типа 2. Вы ее можете продать мне, а я вам свою не могу продать. Почему? А я не знаю, почему. И это неправильно. Поэтому мы хотим отменить мораторий и изменить это. Здесь есть вопрос – кто имеет право покупать. Мы об этом сейчас отдельно поговорим. Второе – это вопрос с государственной землей, то есть с землей, находящейся в государственной собственности. Что с ней делать? И почему вообще что-то нужно с ней делать? У меня есть видео в телефоне (я повесил его на Facebook), где новый руководитель волынского филиала Центра сертификации семян посевного материала отвечает на вопрос, какой финансовый результат сдачи в аренду 300 гектаров государственной земли. И ответ на этом видео – минус 7 миллионов гривен. То есть мы не только сдаем землю бесплатно, мы еще и несем убытки. «Как это может быть?» – вы спросите.
– Я не понимаю.
– Я тоже не понимал до работы в этом министерстве. Как можно сдавать землю в аренду и получать с этого убытки? Какой механизм вообще может быть? Механизм, оказывается, такой: мы с вами подписываем соглашение о совместной деятельности. И в рамках этого соглашения я даю вам государственную землю, но дополнительно говорю, что я дам удобрения, дам технику, а вы найдете клиента, продадите все. И потом я не только вам даю землю, а еще и трачу деньги на удобрения.
– Это же афера.
– Конечно, это мошенничество. А потом вы говорите: слушай, не получилось. Малый урожай или цена не та. Так наносятся убытки государству. Вопрос: что с этой землей делать? Это хорошо, что вообще есть какие-то соглашения. Там был другой руководитель этого центра. Мы у него спрашиваем на совещании: сколько у вас земли? Он говорит, что 17 тыс. га. Тарас Высоцкий, мой заместитель по агро, спрашивает, а почему по документам 13,6 тыс. га? А он говорит: потому что у нас в реальности – 17. Как это объяснить? То есть отчитываются за 13 тысяч, оформлено 13 тысяч, а на самом деле – 17 тысяч. И по нашим расчетам, на том предприятии минус 76 млн грн. Это не финансовый результат, а это то, что мы не заработали. Если бы мы зарабатывали так же, как официально зарабатывают аграрии, фермеры, то мы бы имели дополнительно 76 млн грн.
Есть «Коневодство Украины» – от 40 до 50 тыс. га. У нас данные, что 53 тыс. га. Они говорят, что у них меньше тысячи гектар. Вы лошадей видели? Я не видел. Они говорят, что у них есть 2,5-3,5 тысячи лошадей. Нет вопросов. Я специально заехал на частный завод коневодства. Ни копейки из государственного бюджета. Есть лошади, которых продают с аукционов в Европу. Есть чемпионы, которые входят в топ-5, топ-3 мирового рейтинга. Им нужна земля, но не десятки тысяч гектар. И как-то они там себе справляются без государственной поддержки. Это еще один пример неэффективного использования ресурса – земли.
– А «Коневодство Украины» прибыльное?
– Мы же считаем не финансовый результат. По финансовому результату довольно часто бывает, что есть минимальный доход. В целом по всей государственной собственности годовой доход 2% на активы (по нашим расчетам). Но вы знаете, что он легко может быть гораздо большим. Например, у всех «укрспиртовых» заводов прибыль, кажется, 20 млн грн, то есть миллион долларов. У нас в стране монополия спирта, и это приносит только миллион долларов (даже меньше, чем миллион) в год.
– По вашему мнению, какой там реальный доход?
– По «Укрспирту» мы не считали. Но там безумные цифры в тени. И всегда так было. Мы знаем, что люди, которые пытаются там что-то изменить, погибают. Я думаю, что с государственной собственностью нужно работать и улучшать. Те активы, которые являются непрофильными для предприятий, нужно продать. Те предприятия, которые не являются важными для государства, нужно продать. Например, у каждого министерства, у многих предприятий есть свои санатории. Они очень классные. Но почему не работают как санатории для людей? Почему они ведомственные, закрытые для кого-то? И такого полно. Я думаю, что это нужно менять.
Люди имеют право на то, чтобы либо они сами пользовались этими государственными активами, либо активами управлял настоящий собственник и платил налоги, а эти налоги использовались на благо государства. И поэтому с землей есть конкретная идея – передать государственную землю (которая сегодня используется довольно часто «в черную» конкретными мошенниками) в местные общины. И пусть общины решают, что с этой землей делать. Или сдавать ее в аренду. Либо же привлекать инвестиции. Либо продавать кому-то, или даже переориентировать, если они хотят там построить детский сад или что-то другое. Передать землю людям, по сути. Там есть вопрос про иностранцев – это больной вопрос.
– Президент Владимир Зеленский сказал, что он против того, чтобы иностранцев как-то допускали к покупке и продаже земли. Как с этим быть? Кстати, очень много аграрных компаний, таких как Kernel, «МХП», котируются на западных биржах. Они уже имеют среди своих совладельцев иностранцев.
– И вопрос, что с ними делать. Мы много говорили с аграриями. Еще другой пример – Кейс Хусинга. Я к нему заезжал в село. Он иностранец, построил одну из самых современных молокоферм в Украине. Во-первых, у него есть такая автоматическая карусель, где коровы заходят, идут по кругу, их автоматически доят, и потом они выходят. Таких в Украине только две, и одна – у него. Во-вторых, он не хранит молоко, а охлаждает и сразу закачивает в грузовики, а эти грузовики везут продукт на молокозавод. Намного лучше качество, чем когда храним, потом перевозим, еще раз храним. И это делает иностранец.
Также мне показали другого иностранца, который платит за все наличными, не платит налоги, село разбито, дорог нет, в центре культуры выбитые двери и окна, все заброшено. Вот вам два разных иностранца. И тот, и тот работают в Украине давно. И такое есть с украинцами. Я посмотрел, кто больше для общества платит налогов. Некий агрохолдинг в Паланковской ОТГ платит меньше всех, а местные фермеры или сельхозпроизводители платят максимально. Кажется, 2000 грн с гектара, а агрохолдинг – 900 грн с гектара. И те, и те – украинцы. Где справедливость?
– Так все же каким, по вашему мнению, должен быть рынок земли? Будут ли иностранцы или иностранные компании иметь право покупать украинскую землю?
– Во-первых, я думаю, это должен быть баланс и компромисс между теми, кто хочет продать землю, и теми, кто хочет купить. Владельцы земли имеют право получить высокую цену за землю. Если у них несколько гектаров (а гектар будет стоить несколько тысяч долларов через определенное время), то они разбогатеют. Люди на это имеют право. Необходимо, чтобы была конкуренция за землю, за продажу земли. Конечно, те, кто сейчас работают на рынке, не хотят этой конкуренции, потому что им будет дороже обрабатывать землю. В идеале хотят, чтобы только они имели право покупать. А еще лучше, чтобы им просто передали эту землю.
Я думаю, что нужно найти баланс. Какой именно – это вопрос украинского общества. На самом деле, я не политик, я назначен политиками, а их выбрал народ Украины. Здесь народ Украины должен решить, что сделать. Мы сейчас осторожно подходим к вопросу, нужно делать референдум. Я против референдума. Потому что на самом деле референдум о земле уже состоялся. Оба кандидата в президенты, прошедшие во второй тур, четко обещали рынок земли. Более того – в программе Зеленского написано о создании прозрачного рынка земли. Также президент обещал, что реформы будут происходить быстро. Это означает, что люди будут ждать еще 10 лет, пока земля подорожает, и они смогут стать более состоятельными. Поэтому, я думаю, этот вопрос, по сути, является решенным.
Во-вторых, о чем должен быть референдум? О том, имеет ли право человек распоряжаться своей собственностью? Так на это ответ понятен, что имеет. Мы не в Советском Союзе живем. Единственный вопрос – нужно ли туда пускать иностранцев и в какой форме. Сегодняшний кабминовский законопроект четко говорит, что только украинцев – украинские юридические лица и украинские физические лица. Речь о том, что делать с теми компаниями, которые являются украинскими, платят налоги в Украине, но владельцы – иностранцы. И здесь есть разные точки зрения. Одна – те, кто уже есть, пусть будут. Другая точка зрения – нет, никому нельзя.
У нас 1300, кажется, компаний, которые имеют иностранный капитал. Вопрос в том, что с этими компаниями делать. Или разрешать другим компаниям, таким, как они, быть созданными? Или делать это поэтапно? Конечно, те, кто уже есть на рынке, хотят, чтобы какой-то этап был только для них, чтобы они могли себе купить землю. Но как быть другим? Кто-то создал компанию, не хватило денег, а есть друг иностранец. Его пускать? Много людей против. Некоторые – за. И этот вопрос нужно четко проработать, чтобы здесь не было проблем.
– Почему очень много фермеров среднего звена, которые входят во Всеукраинский аграрный совет, выступают против открытия рынка земли?
– Они не выступают против открытия рынка. Они выступают против вопроса иностранцев. И даже не в плане иностранцев, а в плане новых компаний с иностранным капиталом. Но одно дело, когда заходит иностранец и пытается скупить землю. А другое, когда мы с вами построили компанию, а теперь хотим ее продать на Варшавской бирже, чтобы привлечь средства. Мы украинцы, но хотим привлечь дополнительный капитал для того, чтобы еще что-то построить. И вот как найти баланс и компромисс – это очень сложная вещь.
– Какова ваша позиция по этому поводу?
– Моя личная позиция, что конкуренция нужна на всех рынках. Но действительно надо дать время поддержать украинский бизнес. Я думаю, что украинские компании, украинские владельцы должны получить финансовую поддержку для того, чтобы купить землю или работать на земле. Опять же, только юридические лица. Но я бы не ограничивал и не делал бы процесс поэтапным. Я считаю, что для экономики это лучше. Но дальше надо смотреть, кто есть настоящий владелец. Если есть настоящий владелец, я бы смотрел не на то, кто он – иностранец или украинец, а на другое: у него чистые деньги или он работает на земле, платит налоги, инвестирует в деревню. Как это прописать в законе и хотят ли этого люди – это уже вопрос.
– А как быть с Россией?
– Это вопрос подпадает под санкционный закон. И этот закон можно использовать не только против России, но и против других государств, если они будут работать не в наших интересах.
– Одно из возражений относительно рынка земли – это кадастровое законодательство, когда кадастры работают так, что они не могут защитить право собственности. Говорят, что рынка земли не должно быть, пока не будет прозрачной системы.
– Это беспричинная манипуляция. Потому что на местах люди, которые работают в кадастре, занимались всякой ерундой. Вот только сегодня мне человек рассказывал о случае, когда строят лыжную горку на Закарпатье. И через кадастр государственную землю переоформляют внутри горки. Ставят такой кусок и кому-то переоформляют. И уже есть разговор, чтобы забрать это переоформление.
Это к сельскохозяйственной земле вообще не относится. Это просто о том, что кадастр не должен иметь функций распоряжения землей. Кадастр должен только регистрировать землю и соглашения. Здесь нужна политическая воля – и изменения будут. Думаю, что у нас сейчас достаточно и возможностей, и времени. Президент дал распоряжение, чтобы проблема с кадастром была решена до конца следующего года – в то время, когда будет запущен рынок земли. И это будет сделано.
– Сколько инвестиций позволит привлечь рынок земли?
– Это зависит от модели рынка земли. Если мы не ограничиваем вопрос, кто является собственником земли, то будет больше инвестиций.
– Есть ли какие-то оценки?
– Самая большая цифра, которую показывают, – это 3,5% дополнительного роста ВВП в год. Это означает, что каждый человек в Украине становится на 3,5% богаче. Если мы ограничиваем рынок земли или отклыдываем его сроки, то это значит, что на 1% станем богаче. Так со всеми реформами. Конечно, все люди боятся неизвестности. Нужно делать изменения таким образом, чтобы люди знали, что они от них выигрывают. Например, при приватизации надо, чтобы у людей появились возможности для новой работы. Можно приватизацию сделать так, чтобы всех уволили. А можно так, чтобы у людей, которые остаются работать, зарплата стала выше. А тем, кто не остается, платить зарплаты определенный период, и за это время их научить новому, повысить квалификацию. Или дать государственную поддержку для создания бизнеса, возможность найти новую работу – еще лучшую, чем предыдущая. Это два подхода.
Так же и с рынком земли. Можно сделать рынок земли, где неизвестно, кто купил. А можно сделать рынок, когда и общины выиграют, и собственник эффективный, и те, кто до этого имели землю, станут богаче. Эти детали важны для этой разработки. А еще то, чтобы государство на самом деле заботилось о людях, а не о реформе. Не реформа ради реформы, рынок земли ради рынка земли. А рынок земли ради того, чтобы украинец, который живет на земле, стал богаче. А теперь нужно показать, что именно мы будем делать и как убедить украинца, что он станет богаче.
Для этого мы делаем определенные конкретные шаги. Открыли данные геокадастра, их можно увидеть на веб-сайте. Вы можете зайти в свою общину и посмотреть все изменения участков, которые произошли за последнюю неделю, за последние месяцы. Еще неделю назад нельзя было посмотреть на общину – только на область. Три недели назад вообще ничего не было. И мы будем постоянно этот процесс улучшать.
Так же и с финансовой поддержкой. Мы покажем, что люди могут получить ее до того, как рынок земли будет запущен. Где конкретно за низкие проценты они могут получить деньги надолго, на 5-10 лет, чтобы выкупить землю или запустить свой бизнес. Об этом сейчас идет разговор. Мы пока выделили 4 млрд грн. Ищем возможности увеличивать эту поддержку в следующем году и далее – чтобы она пошла к украинцу, к собственнику земли, а не к тому, у кого лучше связи в парламенте, как это было раньше: якобы пошло украинцам, а зашло тем, кому завод построили.
– У нас многие опасаются, что появятся латифундисты, которые будут владеть землей, а люди свою землю потеряют. Кстати, в интервью Игорь Коломойский говорил то же самое. Сейчас в проекте закона, который есть в Верховной Раде, стоит ограничение 20 тысяч гектаров земли.
– Там стоит полпроцента, что является более 200 тысяч гектаров. Цифра выглядит большой, но это лишь полпроцента. Если бы мы в других отраслях, например, в энергетике или в банковской сфере, ввели ограничение, что крупнейшая компания имеет право только на полпроцента рынка, у нас бы была не экономика, а счастье. Потому что мы победили бы всех монополистов. Я понимаю, что мы говорим о земле и о 200 тысячах. А если мы покажем банки, которые имеют 20%, или 10%, или 30% рынка? Кстати, тот же «Приватбанк» – не самый маленький в Украине. Так давайте такой же подход сделаем и примем решение, что ни один банк не имеет права иметь более чем 0,5% клиентов. Что тогда будет? Это одна точка зрения.
Действительно, 200 тысяч гектаров – это, может быть, большая сумма. Но у нас сегодня есть несколько компаний, которые имеют больше. Давайте их разрушим. Мы можем, но это вопрос баланса. Люди построили свои компании. Мы хотим, чтобы они продолжали экспортировать, приводили нам валюту. Чтобы мы за эти деньги могли импортировать товары, которые нам нужны, или производить свои. Мы хотим, чтобы эти люди продолжали платить налоги «в белую». Если они не платят налоги, то это один разговор – с ними надо бороться.
Кстати, все агрохолдинги вместе обрабатывают 15% земли. Поэтому здесь такой вопрос – насколько это реальная проблема. Или это немного отвлечение внимания. Не знаю. Я думаю, что можно и меньше со временем делать. Но если говорить о концентрации, то это не тот рынок, на котором это большая проблема. Проблема в том, что есть отсутствие конкуренции. В одном селе один аграрий купил все, а во втором – другой. Они как-то между собой не конкурируют. Тот ничего не платит, а тот платит. Почему? Потому что он хозяин, он вырос в том селе и ему больно. А тот в Киеве живет, и ему пофиг.
Нам эту конкуренцию нужно запустить, чтобы сама община говорила: не будем тебе сдавать или продавать землю. Или вообще конфискуем землю, если будет нарушение закона. Конечно, частную собственность нельзя конфисковать. А если человек нарушает закон, то общество имеет право задать вопрос, почему в соседней общине налоги платятся, а здесь – нет. Не обрабатываешь землю – плати налоги. Не платишь налоги – продавай кому-то, кто землю будет обрабатывать. Таким образом нужно бороться. Я эти 0,5% хотел бы сравнить с концентрацией в других отраслях. Например, на телевидении. Давайте примем закон, что ни один телеканал не имеет права иметь больше, чем 0,5% телезрителей. Это большая цифра или маленькая?
– Несколько кварталов подряд в Украине падает промышленность. Но одновременно наблюдается и экономический рост. Что вообще происходит?
– Давайте по простому. Экономический рост не является самоцелью. Это важный показатель, как температура тела: какой бы она ни была, главное, как человек себя чувствует. Так же и с экономикой. Самое главное не экономический рост, а то, есть ли у вас работа и сколько за эту работу платят. А также то, что вы за эти деньги можете купить. То есть перекладываем на такой жаргон: рабочие места, уровень безработицы, инфляция и уровень зарплат. Потому что может быть экономический рост, но все результаты от него получат два человека в стране. Зачем нам такой экономический рост?
Допустим, экономический рост – 10%, а из них 8-9% пошли трем олигархам или инвесторам. А люди как росли на 1%, так и растут. Это плохо. А может быть другая ситуация, где мы выросли на 3%, но все они ушли людям. Тогда рост на 3% лучше. Это называется включенный или инклюзивный рост. Это означает, что растут все вместе. Вот мы хотели бы, чтобы росли все вместе.
Но вы правильный вопрос задаете: откуда рост и выровняется ли он? Он немного сгладится до конца года, потому что есть сезонность. За счет чего он идет? За счет позитивных ожиданий. Если мы считаем, что экономика будет расти, то мы больше тратим, инвестируем. За счет потребления. За счет агро (агро у нас постоянно растет более чем на 10%). За счет урожайности, включая фермеров и крупные агрохолдинги. За счет всех вместе. Нет в Украине плохого человека – все хорошие. У каждого свой интерес. Также нет в Украине плохих компаний – все хорошие. У каждого свой интерес.
Вот возьмем табачные компании, о которых сейчас говорят. Якобы люди хотят курить, и налоги они платят. Но есть люди, которые говорят, что их нужно запретить вообще, потому что курильщики потом умирают от рака легких, и это плохо. То же самое с алкоголем. Кто-то говорит, что «Укрспирт» нужно демонополизировать, что водка должна быть дешевле. Например, сделаем водку дешевле вдвое. Это лучше для украинцев или нет? У каждого своя точка зрения. Кто-то говорит, что это лучше, а кто-то скажет, что будут пьяные валяться, и это плохо. И так кругом. Государство должно балансировать. Это арбитр, который находит компромисс. Как арбитр он должен не допустить ситуации, когда происходит драка и разрушается экономика.
Поэтому я бы говорил не об экономическом росте, а о росте реальных зарплат, уменьшении бедности, создании рабочих мест. Например, есть регламент – это такая техническая штука. Но в регламенте всегда Министерство экономики должно согласовывать любой акт. Там всегда было написано «согласовать акт». Но я подписал изменения в регламент, и надеюсь, их примут. Тогда мы должны согласовывать только одно. Мы выдаем нашу оценку, как это будет влиять на уровень безработицы, занятости, инвестиций, экспорта. То есть каждый акт, который будет приниматься правительством, мы теперь оцениваем только с этой точки зрения. И это важно, потому что мы сейчас начинаем как правительство думать о рабочих местах. И это своего рода революция.
Поэтому я думаю, что экономический рост – это неправильный вопрос для всех нас. Вот вы спросите американцев про экономический рост в Америке. Они не знают. Вы их спросите, какая инфляция или обменный курс. Они вообще не знают. Но если спросить, насколько в среднем выросли зарплаты за год – они вам дадут ответ. Появляются ли рабочие места в вашем городе или регионе – они знают. То есть они смотрят на рабочие места и зарплаты. А у нас нет настоящей статистики. В Украине 16 миллионов занятых людей, и только часть из них (три четверти) имеют записи об уплате налогов. Другие работают, непонятно как. Мы их не видим по налоговым номерам, то есть они не платят налоги. Мы не знаем, нужно деньги ли дать в Ужгород на поддержку рабочих мест, или в Харьков, или в Жашковский район, или в Паланковскую ОТГ.
Я сегодня подписал какое-то распоряжение о повышении квалификации. Мы трактористам в том селе заплатили за повышение. Я вообще не знаю, там учили чему-то тракториста и на чем его вообще учат. А еще я сегодня подписал знаете, что? Выплатить 22 тысячи грн, чтобы купить молоко «за вредность» на государственных предприятиях агропромышленного комплекса. И сейчас XXI век, если вы забыли. То есть мы сегодня финансируем из бюджета молоко «за вредность». Вы думаете, что молоко как-то «вредность» уменьшает? Это абсурд. И это в Кодексе законов о труде написано, что «за вредность» надо молоко.
– Этот кодекс вообще устарел.
– Немножко есть. И там написано, если ты на своем предприятии не выдаешь молоко «за вредность», то к тебе могут прийти и оштрафовать.
– Вопрос в отношении табачных компаний. На днях они провели пресс-конференцию по изменениям в законодательство, согласно которым будет регулироваться наценка для производителей сигарет. По крайней мере две компании сказали, что планируют закрыть свои производства. Как вы к этому относитесь?
– Мы еще не посчитали. Кстати, это тоже изменение, потому что наконец мы начинаем считать влияние на рабочие места, экономику, инвестиции, экспорт, цены. Если бы мы все это считали, а потом принимали законы, мы бы жили в другой стране. А если бы мы хорошо считали, мы совсем в другой стране бы жили.
Но относительно закрытия – давайте посмотрим. Я думаю, что мы разберемся, когда наши специалисты все посчитают. Пока я не могу четко ответить. Когда приняли закон о языке, я говорил, что Киевская школа экономики лучше закроется, чем мы будем это выполнять. И был тоже хайп на Facebook, хотя я там писал осторожно, что закроется, а то уже была интерпретация.
– Сейчас у многих предпринимателей есть претензии к председателю комитета Верховной Рады по финансовой, налоговой и бюджетной политики Даниилу Гетманцеву. Говорят о том, что он инициировал очень спорный закон о ФОПах. Также о том, что благодаря ему принимаются законы, которые должны значительно увеличить ренту на добычу железорудного сырья. Еще благодаря ему вырастут налоги на приборы для курения – такие как IQOS, GLO. Что с этим всем делать?
– Я хочу сказать, что мы работали по старому регламенту, и тогда еще не считали влияния от этих решений. Я совершенно разные мнения слышал по поводу этих законопроектов. Кто-то говорит, что это борьба с контрабандой, а кто-то говорит, что это убивает предпринимательство. А кто-то говорит: это не предпринимательство – это контрабанда. И так по кругу.
Я думаю, что в этих законах есть положительные вещи. Но нужно их выполнить, нужно внедрить. Например, электронные РРО или электронные чеки. Это очень хорошая идея – на телефоне. Вот я вам что-то продал, и не надо никакой бумажной работы – все проблемы решены. Думаю, что могут быть и совсем другие ситуации. Я не всегда могу представить, как работать со старым кассовым аппаратом. Я бы их вообще отменил. Это все нужно упростить.
Мы сегодня в телефонах живем. Не все имеют возможность иметь такой телефон. Но, по сути, это ваш компьютер. Если мы действительно наладим отчетности или работу бизнеса по этому телефону, то это классно. Я думаю, что мы должны разрабатывать такие законы, которые упрощают и развивают экономику. Конкретную оценку этим законопроектам я не могу дать, потому что я не смотрел на них. Я знаю, что там определенные расчеты с обеих сторон – нужно более осторожно к ним относиться. До внедрения есть время. Надо сделать хорошо, а не как попало.
– Бизнес очень критикует все эти инициативы.
– Что я вам могу обещать. Я попытаюсь построить нашу аналитическую способность так, чтобы мы эти вещи анализировали. И со временем анализировали до того, как они выходят. Вот мы посчитали, что это положительное влияние для экономики. Тогда бизнес может спросить, почему у нас другие расчеты. Так разговор становится предметным. Сейчас разговор немножко эмоциональный. Я считаю так, а вы считаете иначе. И что, и дальше как?
Дальше – кто больше на Facebook написал писем: от этой бизнес-ассоциации – «за», от этого – «против». И оно все эмоционально выглядит. Нужно научиться наконец нам всем считать. Конкретный пример: по этим «табачным правкам» завтра утром мы идем как Министерство экономики с проверкой расчетов. Я думаю, такого надо делать больше – внедрять эту культуру, где мы рассчитываем одновременно и влияние на бюджет, и влияние на экономику. Я имею в виду, на государственный бюджет и на всю экономику в целом. И эти вещи надо балансировать.
– Вопрос о планах премьера относительно экономического роста. На что вы будете делать ставку?
– Могут быть две модели. Одна модель – к нам приходят инвестиции, и мы через них растем, а потом начинаем еще больше экспортировать. Другая модель – мы уже имеем деньги, ведем себя консервативно, не тратим больше на инвестиции, но тратим свои деньги, и потом со временем растем. Модель, когда к нам приходят инвестиции, – это модель, по которой росли центральноевропейские страны. Мы хотим, чтобы у нас была такая модель.
Мы видим три источника инвестиций. Два из них – внутренние, один – внешний. Внешний – это иностранные инвестиции со всего мира. Внутренний – это то, что люди сейчас имеют, но не инвестируют. Потому что они не верят, что можно купить землю и открыть ферму, открыть магазин. Кто-то в это верит, кто-то это делает, но большинство – нет. Например, у меня просто лежат на депозите деньги. Мы с вами придумаем классную идею, что-то откроем, но у нас будут риски, что заберут или оштрафуют. Это нужно изменить – чтобы люди не боялись, инвестировали. Третье – надо, чтобы банковская система поверила и начала финансировать экономику, реальный сектор. Поверила, что эти деньги вернут.
Я не говорю, как в госплане: агро возрастет настолько, промышленность – настолько. Мы должны расти там, где наибольшая эффективность и состоятельность. Мы сами должны стать инвесторами и решать, куда вкладывать деньги – в промышленность или в услуги.
– Для этого нужна приватизация.
– Нужна приватизация, рынок земли, рынок прав интеллектуальной собственности. Если мы не решим вопросы судебной системы и правоохранительных органов, защиты прав собственности, открытия рынков – у нас не будет экономического роста и роста зарплат, мы никогда не будем жить, как в Европе. Мы должны это решить. Мы должны реформировать судебную систему, правоохранительные органы– чтобы простой человек, без связей и денег, пришел в суд и добился там справедливости. И чтобы это было не исключение, а правило. Тогда что-то изменится в стране. Это должна быть мечта – когда государство обеспечивает справедливость. Тогда человек становится свободным, счастливым и состоятельным. Модель такая: судебная система, бизнес-климат, право собственности, возможность полностью распоряжаться своей свободой.
Читайте также
