Показатель Cost to Income Ratio для украинских банков в марте составил 66%.
Хорошо это или плохо, много или мало, что это вообще значит?
66% – высокий показатель. Это уровень крупнейших европейских банков.
Как случилось, что во время войны украинские банки показывают столь высокую эффективность?
CIR – это один из ключевых показателей эффективности работы банков и банковской системы. Математически это отношение операционных расходов к операционным доходам. По сути, это показатель, который говорит, сколько банки тратят, чтобы заработать одну гривну доходов. Условно говоря, CIR 66% значит, что для получения гривны доходов банки в среднем должны потратить около 66 копеек. Чем меньше CIR, тем лучше. Из европейской практики «условно безопасным» принято считать CIR около 65 — 70%. Если выше – это уже большой риск, опасение того, что банк не сможет перекрыть операционной прибылью свои ожидаемые убытки (то, что называется «резервами» или «кредитным риском»). А значит, будет не очень платежеспособным. Разумеется, это все case by case.
Первое. Сам по себе, без динамики, без других показателей месячный CIR вообще мало что значит. Лучше брать квартальный, а еще лучше — годовой (или за последние 12 месяцев, чтобы избежать влияния сезонности и разовых доходов. Хотя март в этом плане — месяц достаточно «безопасный»).
Второе. В динамике, в сравнении с аналогичным показателем предыдущих месяцев и аналогичного периода прошлых лет это уже более интересно.
Что здесь интересно. CIR 66% в первый месяц полноценной настоящей войны с оккупацией и неопределенностью — такое значение CIR выглядит очень оптимистичным. Для сравнения: крупнейшие банки ЕС (113 так называемых significant institutions) в прошлом году имели квартальный CIR в диапазоне 64,3 — 66,0%. При желании легко можно сделать ошибочный вывод, что якобы украинская банковская система даже во время открытой войны ничем не хуже европейской системы в мирное время. Это не так. На банковскую систему «легла» война, а это убытки и огромная неопределенность, и в каком состоянии банки выйдут из войны, пожалуй, не знает никто.
Еще сравнение. CIR в марте 2022 года примерно такой, как в марте 2020 года, во время первой волны пандемии и введения карантина. Тогда было 64%, сейчас 66% — разница не принципиальная. Но тогда мартовские убытки банков были значительно меньше. Даже не так: в марте 2020 года банки смогли остаться маржинально прибыльными (244 млн), тогда как в марте 2022 года зафиксирован значительный убыток – 10,7 млрд грн.
Третье. Динамика месячного CIR в этом году. Январь – 39%, это даже лучше, чем в «беспроблемном» январе 2020-го. Февраль – 48%. Там есть нюансы, связанные с доходами государственных банков (достаточно много расписывать), но в целом на том новостном фоне, который был в феврале, показатель неплохой. Март – 66%. Вроде органичная динамика.
Четвертое. Но есть нюанс. За счет чего так сильно вырос CIR в марте? Если посмотреть на составляющие более детально, то по большому счету главным фактором было уменьшение комиссионных доходов. В марте три крупнейших на рынке платежных операций банка отказались от комиссии за эквайринг, поэтому комиссионные доходы по системе просели аж на 57%.
Что было бы, если бы комиссии не отменили? Если взять – очень на глаз – сокращение «физического объема» платежей примерно на 25% в результате войны и сокращение деловой активности вообще, быстрые расчеты дают CIR за март 2022 года в районе 58 — 60%. Приблизительно столько было и в марте прошлого года.
Пятое. Ок, и что? То, что это не очень реально. Война, неопределенность в экономике, сокращение поставок, разрыв производственных и логистических цепочек, кризис неплатежей – это не «зрада», а констатация факта. Многие заемщики банков прекратили деятельность, многие не прекратили, но не имели возможности платить, однако эффективность банков без учета снижения комиссионных доходов осталась на уровне прошлого года.
Баг статистики? Нет. Статистика НБУ очень точна и корректна. Если она что-нибудь показывает, то так и есть.
Шестое. Но как могло произойти, что эффективность работы банков в первый месяц войны, в период тяжелейшего шока ухудшилась очень незначительно? Самый логичный ответ таков: банки ЕЩЕ не признали реальное качество активов. То есть не приняли во внимание или не успели посчитать, сколько заемщиков не будут платить.
Иными словами. Многие заемщики перестали обслуживать кредиты. Де-факто банки должны оценить, кто из таких заемщиков не сможет платить вообще, а кто возобновит платежи после шока или окончания военного положения. По первой группе банки уже не должны начислять проценты, потому что фактически их не получат.
Но, судя по статистике, случилось так, что банки продолжали начислять проценты по кредитам почти всех заемщиков – и тех, которые платят, и тех, которые не платят. Это, кстати, видно из значения начисленных (не полученных) процентных доходов – в марте этот показатель упал всего на 13% к февралю (с 24,6 до 21,4 млрд грн). Это при том, что ставки по кредитам снизились, плюс банки стали получать меньше процентных доходов от НБУ (вместо двухнедельных депсертификатов перешли на овернайты, которые дают меньший доход).
Эти начисленные, но не полученные проценты потом «списывались» за счет увеличения резервов – там действительно увеличение почти на 16 млрд грн в месяц. Но на операционную эффективность оно не повлияло.
Имели ли банки право так поступать. Абсолютно. Юридически имели полное право.
Седьмое. Резюме. Что это значит?
Значит это то, что:
а) Банки только начали признавать убытки. Цифры за март – это только первые прикидки. Очень осторожные. Потому картина сейчас выглядит оптимистично;
б) Убытки банков будут расти. Скорее всего, очень значительно. Банки будут максимально оттягивать признание во времени. И это правильно с точки зрения банков, чтобы не провоцировать панику и негативные новости. Но это может стать проблемой для НБУ, который может не видеть всей реальной картины, а следовательно, может не успевать реагировать адекватно;
в) Операционная эффективность системы будет ухудшаться. Реальную эффективность, скорее всего, мы увидим через три месяца после начала войны, когда банки уже юридически вынуждены будут признавать дефолт (согласно пункту 164.1 Постановления 351, то есть просрочку) по тем кредитам, которые не обслуживаются и не будут обслуживаться. Это в лучшем случае. Потому что будет еще масса кредитов, которые будут технически обслуживаться, но фактически они уже не будут погашены;
г) Это так и должно быть. Здесь никакой «зрады». Сверхбольшие, беспрецедентные убытки банков – это совершенно ожидаемо. Сейчас это не так важно, как ликвидность, то есть возможность рассчитываться с вкладчиками здесь и сейчас. У подавляющего большинства банков проблем с ликвидностью нет;
д) Какими будут убытки, каким будет давление на капитал, справятся ли банки с этим давлением – об этом еще рано говорить. Более важно то, что они, банки, работают.
Текст опубликован с согласия автора
Редакция не несет ответственности за содержание материала и может не разделять мнение его автора
Читайте также
