Завтра в Украине сменится правительство, а это приведет к изменениям во многих сферах экономической жизни. В это турбулетное время инвесторы ожидают чего-то стабильного, что дало бы им основания верить в экономику страны. В первую очередь, они ожидают сигнала о неизменных правилах игры от Национального банка. С 2015 года он целенаправленно «закручивает гайки», устанавливает высокую учетную ставку, требует докапитализации от банков. Некоторые считают такие действия правильными, ведь они приводят к макроэкономической стабильности, которая позволяет инвесторам делать долгосрочные решения о вложении средств в Украину. Но другие критикуют НБУ за чрезмерный консерватизм, который сдерживает экономический рост.
Что НБУ будет делать дальше, когда в стране появится новый Кабмин? Какой план у банковского регулятора на случай глобального финансового кризиса? На эти и многие другие вопросы 
ответил глава Национального банка Украины Яков Смолий. Он в частности заявил, что не собирается уходить с этой должности до конца срока действия своего контракта.
– Лет пять назад у меня здесь было интервью с одним из руководителей НБУ, и тогда речь шла о переходе от политики удержания курса к инфляционному таргетированию, то есть к достижению определенного уровня инфляции. К чему это привело?
– К режиму инфляционного таргетирования Национальный банк перешел в 2015 году. Тогда инфляция была выше 40%. По итогам прошлого года мы имели однознаковий показатель (впервые за 5 лет) – 9,8%. И мы ожидаем к концу года инфляцию ниже 7%. Это результат жесткой монетарной политики, к которой мы тогда прибегли. Конечно, это болезненный момент: высокая учетная ставка сегодня сдерживает кредитование реального сектора экономики. Но низкая инфляция – это фундамент будущего экономического роста. А экономика у нас уже растет 14 кварталов подряд. Мы даже изменили прогноз роста ВВП в этом году с 2,7 до 3%.
Данные: Госстат, расчеты НБУ
– В июле начали говорить об отклонении от прогноза по снижению инфляции до 6,3% на конец года. Насколько это было существенно?
– Мы в июле прогноз не меняли. В четвертом квартале снижение инфляции будет происходить более быстрыми темпами – из-за разницы в базе сравнения. Но мы имеем право пересмотреть прогноз в октябре.
– То есть здесь математика играет на понижение инфляции.
– Не только математика. Мы сегодня имеем экономическую основу для уменьшения инфляции. Трудовая миграция замедлилась. А она вызвала повышение зарплат, а это приводило к росут потребления и цен. К тому же, снижению инфляции и в дальнейшем будут способствовать достаточно высокие реальные процентные ставки благодаря монетарной политике.
– Сейчас в мире много говорят возможном финансовом кризисе. В Германии будет рецессия, продолжается торговая война с Китаем. Как изменятся ваши прогнозы в случае мирового кризиса?
– Мы ожидаем, что экономика будет расти на 3% в 2019-2020 годах. И не вижу каких-то препятствий, чтобы достичь этого показателя. Прогнозы по урожаю зерновых хорошие. Конъюнктура на внешних рынках остается для нас благоприятной. Цены на зерно, пшеницу, кукурузу – на уровне предыдущих лет. Остается нормальной ситуация с ценами на металлопродукцию. Безусловно, мировой кризис, торговые войны между Китаем и США могут частично на нас повлиять. Но продолжение сотрудничества с МВФ, которое даст доступ к внешнему финансированию более дешевому, чем размещение ценных бумаг, позволит нормально пройти пиковые выплаты, которые у нас есть в этом и следующем году.
– Главное, за что сегодня критикуют Нацбанк представители реального сектора экономики, – это слишком медленное снижение учетной ставки. Почему бы не делать это быстрее и дать тем самым более мощный толчок для экономики?
– Мы задекларировали и дали понять рынку и всем заинтересованным сторонам, что будем понижать ставку в соответствии с экономическими условиями. Наша цель – снизить учетную ставку до 9% к концу 2020-го и 8% к концу 2021 года. А инфляция за это время должна достичь 5%. Мы ожидаем, что в следующем году инфляция будет снижаться более стремительно. Но и в этом году при наличии благоприятных факторов можем рассмотреть возможность смягчения монетарной политики и снижения ставки.
– Вы проводите жесткую политику. А Европейский центробанк, наоборот, заявляет, что с сентября предложит новый пакет поддержки экономики. Американская Федеральная резервная система снизила ставку. Может, и Нацбанк пересмотрит свою консервативную политику?
Мы ожидаем рост экономики на 3% в 2019-2020 годах. И не вижу каких-либо препятствий, чтобы не достичь этого показателя.
– Безусловно, мы следим за событиями на внешних рынках. Но мы имеем свои цели. Отмечу, что сегодня некоторые структуры, объекты хозяйствования учетную ставку Национального банка считают каким-то критерием стоимости ресурса. Да, на межбанке это так и есть. Но с точки зрения кредитования и стоимости ресурсов для бизнеса учетная ставка Национального банка не является тем критерием, от которого должны отталкиваться субъекты хозяйствования.
– То есть им никто не мешает снижать кредитные ставки?
– Здесь не существует прямой связи. Потому что стоимость ресурсов в банковском секторе формируется в зависимости от стоимости срочных средств, стоимости средств на текущих счетах. И средняя стоимость портфелей, как правило, всегда меньше, чем учетная ставка Национального банка. Но маржа, которую закладывают коммерческие банки при кредитовании, учитывает не только стоимость ресурсов, но и риски.
– Было заявление представителя Офиса президента о том, что банки в следующем году смогут выдавать ипотечные кредиты под 12-13% в гривне. Вы как относитесь к такому заявлению? Это возможно или нет?
– Абсолютно возможно. Мы достаточно позитивно к этому относимся – если учетная ставка будет 8-9%, как мы прогнозируем. Посчитаем маржу в 4-5%, вот и получим 12-13%.
Данные: bank.gov.ua
– Что еще, кроме учетной ставки, надо сделать, чтобы это произошло?
– Сейчас в Верховной Раде есть ряд законопроектов, которые нужно проголосовать для дополнения уже проведенных реформ. Надеемся, что это произойдет после того, как парламент заработает. Для нас и для всего финсектора сегодня важно, чтобы завершилась судебная реформа. Пока не до конца имплементированно законодательство о защите прав кредиторов. А потому тот, кто сегодня выдает займы, не может уменьшать маржу из-за высоких рисков, и это влияет на ставки. Нужно также усиливать защиту прав потребителей финуслуг и одновременно повышать финансовую грамотность заемщиков, чтобы они были более осведомленными в том, на каких условиях им банки предлагают кредиты. Все это вместе создаст комфортные взаимоотношения между кредитором и заемщиком, и это касается в том числе ипотечного кредитования.
– Как вы вообще оцениваете банковскую систему сейчас? Например, по пятибалльной шкале.
– Я не буду мерить по шкале. Мы приблизились к международным стандартам надзора, капитализации банков, оценки качества активов. И сегодня все банки имеют достаточный уровень капитала на основании стресс-тестирования, которое проводит Национальный банк ежегодно. В конце года мы опубликуем результаты оценки устойчивости банков, которая продолжается сейчас. Сегодня банковская система стабильна, ликвидна и прибыльна. За семь месяцев она получила 37 миллиардов прибыли. Это очень здоровый показатель. И это лучший результат за последние годы деятельности банковской системы в Украине.
– А риски, которые сейчас есть?
– Риски всегда есть. По нашему мнению, основные – все же продолжение сотрудничества с МВФ, доступ к ресурсам. Это один из потенциальных вызовов и для нас, и для правительства. Мы видим сегодня долларизацию портфелей банков. Как в депозитной составляющей, так и в кредитной, валютная составляющая сегодня превышает 40%. Она снижается, но норма для такой экономики, как Украина — 20%, другими словами, есть еще над чем работать.
– В 2015 году Владислав Рашкован, когда был заместителем главы НБУ, советовал украинцам забывать про доллары, евро и думать в гривне. Но за это время этого как-то не произошло. Все же мы в долларах считаем. Когда нам забывать про доллар?
– Я не могу советовать забывать о гривне или забывать о долларе. У людей должен пропасть страх, что национальная валюта может обесцениваться. Когда мы смотрим на ситуацию, которая у нас наблюдается последние 2-3 года, то весь бизнес, рынки отмечают стабильность.
Данные: bank.gov.ua
– На ваш взгляд, украинцы доверяют гривне?Нормальный американец откладывает себе на счет в долларах, немец – в евро, а я должен откладывать в долларах. Когда это изменится?
– Доверие к банковской системе постепенно повышается, люди откладывают средства на гривневые депозиты, а следовательно, можно говорить и об увеличении доверия к гривне.
Но вот вы назвали Германию. В последних публикациях была информация, что немецкие пенсионные фонды вкладывают в корпоративные бумаги правительства. Там есть 30-летние бумаги, которые имеют практически нулевую доходность. Это означает, что через 30 лет пенсионер не будет иметь дополнительного инвестиционного дохода. Он лишь будет получать номинал, если доходность не будет вообще отрицательной. То есть способность валюты служить не только для расчетов, но и для накопления сбережений, зависит от страны и ситуации, в которой она находится.
– Что является залогом того, что НБУ сохранит свою независимость при новой власти?
– Мы сегодня видим в СМИ попытки различных политиков то ли угрожать, то ли манипулировать информацией против руководства и сотрудников НБУ. Это попытки психологического давления: устоит ли, выдержит ли? И мы готовы комментировать каждый из этих упреков.
Однако что такое независимость центрального банка? Это ситуация, когда при смене власти в стране руководство регулятора не меняется под конкретного политика. Если Национальный банк независим и выполняет взятые на себя обязательства, а смена правления и Совета НБУ происходит в соответствии с законом «О Национальном банке», то есть преемственность и предсказуемость политики НБУ. Но если новое руководство пришло бы и изменило все те реформы, которые были проведены НБУ 3-4 года назад (переход на инфляционное таргетирование, режим плавающего обменного курса и тому подобное), то все, кто формировал ожидания или делал прогнозы, утратили бы понимание, что завтра будет происходить на рынке.
Таких угроз для независимости, таких заявлений от новых политических сил о необходимости изменения курса Национального банка или тех решений, которые были приняты, я сегодня не вижу.
– Но они как-то неуверенно говорят о кадровых решениях. Например, тот же заместитель председателя Офиса президента Алексей Гончарук в интервью нам говорил, что курс останется неизменным. А вот кадровая политика – это другой вопрос.
– Я не могу комментировать того, что сказал Гончарук. Я прокомментировал нормы закона. Я уже когда-то говорил об этом, что у нас нет в планах покидать свои должности преждевременно. Если наступит срок окончания каденции или какие-то другие непредвиденные условия... Мой срок – семь лет. Он начался в марте 2018 года.
– Когда Валерия Гонтарева уходила с этой должности, она сказала: «Миссия выполнена». Когда закончатся ваши семь лет, вы что хотите сказать?
– Мы поставили задачу снизить инфляцию. Мы преследовали цель принять несколько реформаторских законопроектов. Один из них – закон «О валюте и валютных операциях», который внедрен и практически имплементирован. Мы ожидаем принятия закона о сплите, закона о защите прав потребителей финансовых услуг, изменения к закону о предотвращении коррупции, финансирования терроризма. Разовое декларирование, ряд законов о противодействии BEPS и обмене финансовой информацией в налоговых целях – все это нам нужно, чтобы мы могли полностью либерализовать свободное движение капитала. То есть нет чего-то такого одного. Есть еще много неначатых реформ.
– Разовое декларирование, то есть нулевая декларация?
– Это так называемая нулевая декларация. Все понимают эту идею как то, что надо раз задекларировать и ничего не платить в бюджет. Лучше сказать, что это должно быть разовое декларирование активов, которые не были задекларированы.
Мы также вместе с другими финансовыми регуляторами подготовили проект стратегии развития финансового сектора на период до 2025 года и сейчас начали ее проработки с участниками рынка. В ней заложено пять направлений работы: укрепление финансовой стабильности, содействие макроэкономическому развитию и росту экономики, развитие финансовых рынков, расширение финансовой инклюзии, внедрение инноваций в финсекторе. Ожидаем, что финальный документ появится в ноябре этого года.
– Вы упоминали о законе о сплите. В нем говорится о распределении полномочий между Национальным банком и другими регуляторами. Почему он вызывает споры?
– Он предусматривает ликвидацию Национальной комиссии финансовых услуг и распределения ее функций между НБУ и Национальной комиссией по ценным бумагам и фондовому рынку. Сегодня каждый регулятор имеет свои полномочия на рынке. В НБУ они более жесткие. Банки предоставляют кредиты сегодня под 20%, а кредитный союз – под 120%. При этом конечный потребитель сегодня не имеет возможности, поскольку не принят закон о защите прав потребителей финансовых услуг, пожаловаться, если его обманули, не рассказали ему, на каких условиях он этот кредит получает.
– Он может прийти с плакатиком под Национальный банк.
– Такой опыт у нас был.
– Это не чисто украинская тенденция. Центробанки закручивают гайки, мы видим, что проценты падают. Появляется много финансовых компаний, которые предоставляют те же услуги, только без этого регулирования. Это такой мировой тренд. Вы хотите, чтобы этого тренда в Украине не было?
– Наоборот, мы этого хотим, потому что чем больше участников рынка, тем выше конкуренция, они борются за клиента, тогда увеличивается качество услуг и снижается стоимость этих услуг. Но все участники рынка должны работать в одних условиях. Должны быть цивилизованные правила игры, которые одинаковые для всех.
– Они должны будут стать банками?
– Не обязательно. Для чего ему становиться банком, если он делает валютообменную операцию или он предоставляет услуги по переводу денежных средств или выдает кредиты? Условия для конечного потребителя должны быть прозрачными и понятными. Человек должен быть информирован, чтобы выбрать, куда ему идти – в банк или в финансовое учреждение.
– Страховые компании тоже будут под Нацбанком?
– Согласно проекту закона о сплите планируется, что пенсионные фонды и компании по управлению активами перейдут под регуляцию комиссии НКЦБФР. Страховые компании, ломбарды, кредитные союзы – это регуляция Национального банка.
– Есть вообще какая-то оценка, какой объем финансовых транзакций происходит на этом нерегулируемом рынке?
– По размерам активов небанковские финансовые учреждения – всего 10% от рынка всех финансовых учреждений. Онако по количеству ситуация диаметрально другая: 96% всех поставщиков финансовых услуг – именно небанки. Большинство из них – это малый и средний бизнес, это занятость людей, это услуги, это доступность этих услуг. Потому что банки не всегда хотят идти в небольшие районные центры или города. Для них выполнение всех требований может быть экономически невыгодным. Эту нишу тогда занимают небанковские финансовые учреждения.
– Будет ли дальнейшая либерализация валютного рынка?
– Когда в феврале этого года парламент принял новый закон о валюте и валютных операциях, свыше 30 ограничений было снято. В частности, мы отменили предварительное резервирование гривни для покупки валюты бизнесом, вдвое увеличили предельный срок осуществления расчетов по экспортно-импортным контрактам, разрешили бизнесу покупать валюту за кредитные средства. Для населения отменили индивидуальные валютные лицензии и позволили онлайн покупку валюты. С июня — отменили обязательную продажу валютных поступлений для бизнеса. С июля – убрали лимиты на репатриацию дивидендов инвесторами. Для того, чтобы полностью сделать свободным движение капитала, нужно принять еще ряд законопроектов, о которых я уже упоминал. Это – противодействие BEPS, обмен налоговой информацией, это декларирование, и в том числе тех активов, которые находятся за рубежом, и уплата с них налогов, если они не были оплачены. Для того, чтобы человек себя спокойно чувствовал, что его не будут преследовать, что он честен перед законом и может свободно распоряжаться своими средствами, активами, которые есть здесь.
– Есть такие планы?
– Безусловно. Это те законопроекты, которые разрабатывал Национальный банк совместно с Министерством финансов. И их принятие как раз позволит расширить это поле для проведения валютной либерализации.
– То есть в идеале будет так, что если у меня есть валюта, то я могу делать с ней что угодно.
– Это же ваше.
– Национальный банк полностью отменил ограничения на продажу валюты. Вы уже оценили влияние этого решения на курс гривны?
– Прежде, чем принять такое решение, мы изучили, как бизнес распоряжается своей выручкой. Выяснилось, что наши ограничения почти не влияли на решения бизнеса, сколько валюты продавать. В большинстве случаев предприятия свыше 90% валютной выручки продавали при обязательной продаже в 50%.То есть эти ограничения носили больше моральный характер, чем экономическую суть. Но мы не могли это решение принять раньше – надо было убедиться, что оно не повлияет на курс. Сегодня рынок сбалансирован. И свидетельство этому то, что курс колеблется, но не значительными рывками.
– Кстати, о курсе. Когда гривна очень сильно укрепилась этим летом, многие критиковали НБУ. Говорили: зачем Национальный банк это позволяет, бюджет недополучит средства, облигации нам размещать не так выгодно. Что вы скажете по поводу такой критики?
– Национальный банк не ведет политику фиксированного курса. Рынок формирует.
– Но мог бы немного поддержать, купить.
– Мы не можем для себя поставить цель болше или меньше купить. Если есть избыток, который вызывает резкие колебания, мы выкупаем. Если на рынке не хватает валюты, мы продаем. В июне мы действительно продавали, потому что был спрос – когда сказали, что будет дефолт. В июле ситуация стала противоположной, и мы выкупали излишки с рынка. С начала года мы выкупили почти 3 миллиарда долларов. Мало это или много – можно сравнить с предыдущими годами. Уровень международных резервов сегодня в 22 миллиарда долларов. Все, что покупается, идет в казну Родины.
Вы говорите, что надо было больше выкупить. Если бы мы выкупили больше, чем позволял рынок, мы бы сформировали дефицит валюты и переломили тренд курса, гривна начала бы обесцениваться. Это не является нашей целью. Наша цель – не допустить большой волатильности курса, поскольку это плохо сказывается на ценовой стабильности, и пополнять золотовалютные резервы, что мы и делаем.
– А вы вообще думали о том, что бюджет недополучил средства из-за этого? Вы же давали прогноз, они из этого прогноза построили бюджет, а теперь они недополучают.
– Здесь есть несколько составляющих. Если мы посмотрим на структуру государственного долга страны, мы имеем 40 миллиардов в долларовом эквиваленте внешних обязательств. При укреплении национальной валюты на одну гривну мы уменьшаем обязательства на 40 миллиардов гривен. По процентным выплатам для обслуживания долга аналогичная ситуация. Другая составляющая – импорт. В процессе производства всех бизнесов есть какая-то импортная составляющая – как минимум топливо, которое мы сегодня ввозим. Его стоимость при укреплении национальной валюты дешевеет. Надо в комплексе смотреть, а не только на те доходы, которые недополучили от курсовой разницы. Национальный банк в этом году перечислил в государственный бюджет на 17 миллиардов гривен больше, чем было заложено в прогноз доходов государственного бюджета от прибыли Национального банка. Это также составляющая, которая перекрыла. То есть нельзя взять что-то одно и говорить, что мы на этом проиграем.
В комплексе надо смотреть. И укрепление национальной валюты – это один из признаков стабильности, о которой мы сегодня говорили.
Читайте также
