Фото: Союз химиков Украины
В июле 2019 года правительство запретило импортировать в Украину удобрения из России. Это было сделано для защиты украинских предприятий – их доля на рынке сокращалась из года в год. Впрочем, ситуация лишь ухудшилась. Производство удобрений продолжает снижаться – ключевые предприятия простаивают. Это произошло на фоне замены поставок российских удобрений импортом из других стран, в частности, из Литвы, Беларуси, Грузии, Болгарии, Турции и Сербии. Украинские производители (в основном, это заводы Дмитрия Фирташа, Игоря Коломойского, а также госпредприятия) заявляют, что в страну поставляют российские удобрения или выпущенные из российского сырья, но через третьи страны.
Химики уже готовят контрмеры: они подали жалобу в Минэкономики на поставки из всех перечисленных стран и требуют ввести квотирования импорта. Бороться есть за что. Речь идет о рынке размером $3 млрд, который, после открытия рынка земли, в течение пяти лет вырастет до $4,2 млрд за счет более интенсивного развития сельского хозяйства. И сравняется по размеру с российским рынком удобрений. О том, как будет проходить одна из самых громких торговых войн ближайшего года, 
рассказал вице-президент Союза химиков Украины Игорь Гольченко.
— Давайте начнем с диспозиции сторон. В чем суть ваших претензий к импортерам?
— Проблема возникла не сегодня. Мы боремся с растущим российским импортом с 2014 года, когда стал ощущаться дисбаланс в ценах на газ. Наши ближайшие конкуренты (это производители РФ) имели и сейчас имеют достаточно существенную разницу в цене на исходное сырье – газ, калий, фосфор. И за счет этого у них конкурентные преимущества по сравнению с украинскими производителями.
— Насколько серьезные преимущества?
— Разница составляет $150-200 на тонне. При том, что сама тонна, например, селитры стоит порядка 7400-7600 грн. То есть преимущества – это половина цены. Имея такой запас, легко торговать, демпинговать, агрессивно себя вести на рынках сбыта. Результат: с 2014 года доля импорта в Украине по азотным удобрениям составляла 12%; сегодня она, в зависимости от сегмента, достигает 50-90% при емкости рынка в 4 млн тонн. При этом происходит значительное падение производства. Падение производства – это сокращение рабочих мест, текучка квалифицированного персонала, уменьшение денежного потока, замораживание инвестиционных программ. То есть с 2014 года отечественная химия борется с растущим импортом азотных удобрений.
Производственные мощности России по аммиаку (с учетом вновь введенных) – около 30 миллионов тонн. Мощности Украины по азотным удобрениям хватает для того, чтобы полностью закрыть потребность внутреннего рынка (эти 4 млн тонн в физическом весе). По комплексным удобрениям Украина способна закрыть потребности на 60%, а если развивать отрасль, то и все 100% сможем обеспечить. Но для этого нужны капвложения.
— Хорошо, с Россией мы вроде как справились. Что же вас не устраивает?
«С Россией мы как бы справились, но начался рост импорта из других стран. Мы называем их странами агрессивного импорта. Это Грузия, Литва, Турция, Беларусь, Болгария и Сербия. К ним есть вопросы».
— С Россией мы как бы справились, но начался рост импорта из других стран. Мы называем их странами агрессивного импорта. Это Грузия, Литва, Турция, Беларусь, Болгария и Сербия. К ним есть вопросы. Грузинский завод «Рустави Азот» в 2017 году перешел в собственность россиян. В польской группе «Азот» – 20% российского капитала. Турция начала потреблять больше аммиака из России, а в ответ мы видим рост в тысячи процентов импорта из Турции. Допустим, в 2018 году было порядка 20 тысяч тонн в первом полугодии, а в 2019 году – больше 140 тысяч.
Также растет импорт из Сербии и Болгарии, которые имели на 2016 год обанкротившиеся заводы по производству удобрений. Вдруг в 2019 году они начинают конкурировать на рынке Украины с российскими и белорусскими производителями. При этом не имея собственной сырьевой базы. В этих странах нет ни калия, ни фосфора. В регионе этот продукт есть только в России и в Беларуси.
— Вы утверждаете, что российские производители поставляют удобрения через эти страны?
— Да. Еще один момент: на 2016 год компании Болгарии и Сербии были банкротами. Экономика Сербии на 80% потребляла российский газ, и предприятия не смогли реструктурировать задолженность перед «Газпромом». А уже в 2018 году они вдруг стали конкурентами. Мы обратились в Министерство экономики с требованием разобраться в том, что происходит. Сейчас просим ввести защитные меры на все виды удобрений для того, чтобы остановить стагнацию и падение производства химической отрасли. Потому что при остановке химической отрасли эффективно восполнить рынок способны только Россия и Беларусь.
У близлежащих хабов (это Ближний Восток) таких возможностей нет. У них нет излишка производственных мощностей, чтобы добавить откуда-то 4 млн тонн азотных удобрений и 2 млн тонн сложных удобрений для Украины. Избыток таких мощностей есть только у России и Беларуси. Еще в этих странах существует государственное регулирование цен на газ, а также регулирование цен на экспорт сырьевых ресурсов.
Для того, чтобы установить равную конкуренцию, нужно всем создать одинаковые условия. А когда условия по сырью изначально разные, то выровнять конкуренцию можно только либо пошлинами, либо квотированием. Вместе с этим нужно делать и другие шаги. Например, российская трубная отрасль в свое время закрыла демпинговыми пошлинами импорт труб большого диаметра из Украины. За этот период она модернизировалась с помощью государственной программы. В результате украинские трубы перестали быть конкурентными на рынке России, а Харцызский трубный завод, флагман и гордость Украины, перестал существовать.
В конце концов мы говорим о порядка 20 тысяч квалифицированных рабочих мест в химической отрасли или порядка 100 тысяч рабочих мест, учитывая смежные. Потому что одно место в химической отрасли дает еще пять. Доходы в местные бюджеты – это налог с доходов физических лиц. Это еще и доходы местных громад. Не говоря уже о том, что это и национальная безопасность в сельском хозяйстве.
— Ну вы же понимаете, что на другой стороне стоят аграрные компании, у которых миллионы рабочих мест и которым необходимы дешевые удобрения.
— Я предлагаю отличать интерес трейдеров и торговых компаний от национального интереса. Иногда они не совпадают. И это как раз тот случай. Естественно, у трейдера есть задача купить дешевле, продать дороже, а на разнице в цене заработать прибыль. Есть интерес национальный, государственный, где за предприятиями стоят рабочие места, а за рабочими местами стоит заработная плата, налоги, инфраструктура, градообразующие предприятия. Что будет с Черкассами без «Черкасского Азота»? Депрессивный город. То же самое с Ровно, Сумами, Днепродзержинском (Северодонецк находится в зоне вооруженного конфликта). Я предлагаю разделить эти интересы для того, чтобы оценить что важнее. Это национальные интересы. Иногда мнения трейдеров и государства могут не совпадать. С точки зрения государства будет правильнее принимать решения, исходя из национальных интересов.
— Но на внутреннем рынке импортные удобрения дешевле.
— Иногда разница в цене доходит до 5 или 20 грн за тонну для конечного потребителя. Нет такого, чтобы потребитель купил импортный товар за 150 грн, а украинский – за 300 грн. Трейдеры разницу в цене чувствуют, конечные покупатели – не в таком диапазоне. У наших заводов падают объемы производства. Использование мощностей по производству комплексных удобрений доходило до 6-8%. В азотной химии – 40% загрузки. Это цифры агрегированные. Можете представить, сколько всего простаивает.
Например, «Черкасский Азот» ориентирован на селитру. Селитра потребляется в первой половине года. Это сезонно и прогнозируемо. Мы столкнулись с тем, что селитра начала замещаться трехкомпонентными и двухкомпонентными удобрениями, которые, фактически, являются гибридом селитры. Но поскольку цены на импорт ниже, то выкупают по остаточному принципу: кому не хватило импорта, докупают отечественное. При этом разница в цене иногда доходит до 5 грн.
— Предположим даже, что Россия поставляет свои дешевые удобрения в Украину через третьи страны. Почему мы вообще должны по этому поводу волноваться?
— По нашим данным, рынок азотных удобрений России около 7 млн тонн, и у них порядка 23 млн тонн резерва для экспорта. Гипотетически, при закрытии украинского производства, рынок будет, естественно, заполняться из альтернативных источников. Хабы по торговле удобрениями – Ближний Восток, Китай, Балтика, Америка. Северная Африка тоже производит, но она исторически ориентирована на Европу. Китай не способен насытить рынок качественными удобрениями, как и Ближний Восток. Ближневосточный хаб просто не способен покрыть рынок в 4 млн тонн ни логистически, ни по производству.
Но тут вопрос уже чисто практический. Найдется ли какой-то рисковый трейдер, который будет везти сюда удобрения, произведенные на Ближнем Востоке на пределе торговой маржи, когда поставщик из России или из Беларуси может свободно опустить цену на рынке на 15-20 долларов, чтобы просто не дать тому товару продаться. Срок хранения удобрений – 6 месяцев. Если не продать их в сезон, то через полгода гранула рассыпается в песок. В результате мы окажемся в ситуации, когда в части удобрений будем полностью зависеть от поставок из России.
— Что конкретно вы хотите от правительства?
— Обратить внимание на эту проблему. Химическая отрасль – базовая для развития сельского хозяйства. Нужно создать условия, чтобы остановить падение производства, зафиксировать его, дать время для наращивания своего производства. А параллельно внедрить государственную программу или стратегию по развитию отечественной отрасли. Это необходимо для того, чтобы повысить ее конкурентоспособность и иметь у себя в стране собственное производство стратегического продукта. Нельзя Украине, аграрной стране, зависеть от импортных удобрений. Это нерационально. Аргументы против мы слышали только от трейдеров. Мы говорили и говорим аграриям, потребителям, что нам невыгодно производить дорогой продукт. Нам выгоднее производить продукт более дешевый, но задействовать на всю линейку свои производственные мощности.
— Не приведет ли это к проблемам с ВТО?
— Мы имеем полное право защищать свой рынок. Это в Европе сплошь и рядом. Все европейские страны закрыли свои рынки удобрений от России пошлинами. У нас пошлины введены, они действуют на российскую продукцию, но происходит рост импорта из других стран. И это рост импорта из приграничных государств, где россияне так или иначе зашли в структуру акционерного капитала.
С учетом последних практик рассмотрения споров в ВТО, применение демпинговых пошлин против стран с собственной сырьевой базой, где существует диспропорция в торговле сырьем для внутреннего производства и на экспорт, становится менее эффективным. Потому что, как минимум, это спорный вопрос. ВТО тоже пошло по такому пути. Ведь демпинговая пошлина вводится конкретно против страны. Каждый раз применяя демпинговую пошлину к одной стране, нужно быть готовым, что этот же товар будет возмещаться из другой страны.
Вот как произошло с азотными удобрениями. Селитра прекратилась из России, но увеличилась из Турции, Литвы, Польши, Грузии. Мы опять задаем вопрос и смотрим, что произошло. А там – в акционерном капитале предприятий этих стран – растет присутствие российского капитала. Мы же говорим об эффективной защите рынке, а не просто гоняемся по рынку, для того чтобы установить пошлины. В этой ситуации, на наш взгляд, квоты будут самым эффективным способом остановить падение производства, а затем стабилизировать и способствовать его росту.
— Вы уже подали заявление в Минэкономики?
— Да, мы подали два заявления. Одно от союза химиков – это по поводу трехкомпонентных удобрений. Второе – от заводов-производителей азотных удобрений. Это Черкассы, Ровно, Северодонецкий «Азот», «Днепроазот» и ОПЗ. Сейчас начался процесс комментариев. Зарегистрировалось порядка 50 заинтересованных сторон в этих расследованиях. Примечательно, что заводов-производителей зарегистрировалось мало. В большей части, это посольства, ассоциации и так дальше. Тоже интересный момент. Когда в процессе расследования участвует завод-производитель, он раскрывает картинку своих поставщиков и хозяйственных связей, каких-то коммерческих соглашений. Когда участвует ассоциация, она этого не раскрывает, а просто пишет «не знаю» или «нет информации».
Читайте также
