Фото: УНИАН
По итогам прошлого года доля стран ЕС в экспорте из Украины составила 42%. Это гораздо больше, чем до подписания соглашения об ассоциации. Целые отрасли — пищевая промышленность, выпуск органической продукции, запчастей и товаров FMCG — расцвели благодаря евроинтеграции. Следующим ее шагом должен был стать «промышленный безвиз» и постепенная синхронизация всех украинских стандартов с европейскими. Впрочем, планы по гармонизации национального законодательства с законодательством Европейского Союза под угрозой. На прошлой неделе глава фракции «Слуга народа» заявил, что Украине следует временно отказаться от этой политики. Что происходит с евроинтеграцией после прихода к власти президента Владимира Зеленского, 
расспросило председателя комитета Верховной Рады по европейской интеграции Иванну Климпуш-Цинцадзе.
— Для нас Вы — человек, который отвечал за евроинтеграцию, по крайней мере, последние годы. Мы евроинтегрировались или нет? Где мы сейчас?
— На должности в правительстве я все время подчеркивала, что не может быть одного человека, который просто евроинтегрирует или не евроинтегрирует Украину. Речь идет о совместных усилиях и президента, и правительства, и Верховной Рады. Это очень сложный процесс. Я считаю, что мы очень серьезно сдвинулись в нашем стремлении приблизиться к стандартам Европейского Союза за последние годы.
Сейчас все уже воспринимают это как обычные вещи, начиная с безвиза. А вспомните, сколько говорили: вам не удастся, вам не дадут, вам на последнем этапе откажут, никто не будет делать паспорта и прочее. В результате уже несколько лет мы пользуемся безвизом. Мы привыкли к тому, что это легко и нормально, что это вообще элементарная вещь.
Вспомните, сколько говорили, что нам безвиз не дадут и откажут на последнем этапе. В результате уже несколько лет мы пользуемся безвизом и привыкли к тому, что это элементарная вещь.
Мы очень много сделали по каждой отрасли для того, чтобы приблизиться к торговле с Европейским Союзом с меньшим количеством барьеров. Но для этого надо проделать большую домашнюю работу. В чем-то нам это удалось. В частности, в сельском хозяйстве. Потому что вся система регулирования и контроля за продукцией от поля к столу, как это работает в ЕС, начиная с того, что мы сажаем, как выращиваем, как собираем, что в эту почву кладется, и заканчивая тем, что написано на упаковке в наших магазинах, – это уже введено. А вот, скажем, в транспорте мы вообще не смогли сдвинуться с места.
— Почему, кстати? И какой Вы имеете в виду транспорт?
— Любой. На самом деле ни один из законопроектов, которые были важны для регулирования сферы транспорта: железнодорожного, автомобильного, перевозки опасных грузов, морского, водного – не был принят еще предыдущим созывом Верховной Рады. К сожалению, должна констатировать, что в профильном комитете было большое количество различных интересов, которые не давали возможности двигаться. Мои бывшие коллеги хорошо знают, что в те годы позиция Министерства инфраструктуры также была недостаточно сильной и настойчивой.
Почему это важно? И что бы было, если бы мы приняли закон об автомобильном транспорте в соответствии с европейским? Мы пользуемся, например, маршрутками для междугородных перевозок. На сегодня перевозчик не несет ответственности, не страхует ни автомобиль, ни пассажиров, не соблюдает правил безопасности, реальное состояние здоровья водителя медики проверяют не в обязательном порядке. Все это приводит к трагедиям, когда какие-то маршрутки попадают в ДТП. В итоге мы видим, что кресла отваливаются, потому что они были приварены как дополнительные места, и прочее. Все это было бы невозможно, и мы бы имели меньшее количество потерь.
— Но и стоимость билетов была бы такой, как в Европе.
— Не обязательно. Безусловно, что-то повысилось бы. Но вместе с тем если бы мы платили вместо 20-ти 23 или 25 грн, то мы бы знали, что в эту стоимость входит страхование. Если что-то случится, человека смогут лечить на те страховые выплаты, которые будет нести перевозчик.
— О безвизе все знают. О сельском хозяйстве люди думают: это что-то не очень понятное.
— Это непосредственно то, что мы видим на полках магазинов. Раньше можно было написать, что это масло, поставить какую-то цену — и ты покупал и думал, что это масло. Сегодня так нельзя сделать. Потому что должно быть написано, что там пальмовое масло или реальные сливки. Это многое дает потребителям. А производителям внедрение этого стандарта позволяет экспортировать продукцию без дополнительных требований и препятствий в Европейский Союз.
— Кстати, об экспорте. У нас за прошлый год экспорт в Европейский Союз вырос на $3,5 млрд. Экспорт в Россию упал на $10 млрд. Многие люди говорят, что мы больше потеряли, чем выиграли.
— Мы опять же возвращаемся к разговору о том, что намазывать на хлеб. Разве НАТО на хлеб намажешь или Европейский Союз? Я помню, много лет назад была конференция, где представитель Российской Федерации сказал: «Мы вам предлагаем любовь». А представитель Европейского Союза говорил: «Мы вам предлагаем закон». Если бы мы евроинтегрировались, то имели в Украине те же правила, которые работают в Европейском Союзе. Мы все были бы защищены и получали бы выгоду каждый день. А мы видим «любовь» в виде оружия, атак, убийства наших людей и разрушения нашей страны.
— Европа – это точно не о любви?
— Европа – это точно о законе, о правилах и о процедурах. О том, чего не любит византийщина в Российской Федерации. Но то, что касается конкретной выгоды. Мы постепенно ежегодно наращиваем свой экспорт в Европейский Союз. Наши экспортируемые товары также растут в цене. Они имеют дополнительную стоимость. Мы начали экспортировать все больше переработанной продукции — не сырья, а переработанной продукции. Это очень важно, однако это занимает определенное время.
Кстати, это не по нашей инициативе мы перестали что-то экспортировать в РФ. А именно потому, что Российская Федерация – страна-агрессор, которая разными способами пытается вести с нами войну, в том числе и торговую. Экспортировать что-то туда, чтобы там брали средства на убийства наших людей? Думаю, это мы тоже должны ставить на чашу весов, когда решаем, где имеем выгоду.
Но я убеждена, что динамика наращивания экспорта в страны Европейского Союза будет расти. И еще одно: мы не просто увеличили свой экспорт в страны Европейского Союза — мы одновременно увеличили экспорт на много других рынков. Почему-то об этом не говорится.
— Кто-то это считал?
— Это манипуляция. Например, сертификация нашей продукции на рынках Европейского Союза дает тот знак качества, который позволяет нам намного легче экспортировать на рынки Азии, Африки, Южной Америки. И это также позволяет увеличить выгоду от того экспорта, который мы имеем. Но это переориентация. Поэтому правильно было бы сравнивать в конкретных цифрах не просто то, что мы получили от экспорта в ЕС, а то, что позволило нам развиться на других рынках. Это все гораздо сложнее. Наш экспорт вырос, несмотря на потери экспорта в Российскую Федерацию. То есть мы выиграли в любом случае.
— Пять лет мы евроинтегрируемся, но сейчас заговорили о промышленном безвизе. Почему именно сейчас? Почему пять лет об этом не говорили?
— Значит, нам не помогали коммуницировать. Эта идея заложена в соглашение об ассоциации. В прошлом году, примерно в это время, я ездила в Европейский Союз, вела переговоры с визави — одной из еврокомиссаров на тот момент. Я задала вопрос: когда наконец к нам пришлют оценочную миссию? Ведь, по нашему мнению, мы уже сделали достаточно для того, чтобы появилась оценочная миссия по промышленному безвизу, соответственно, по присоединению Украины к соглашению, которое даст возможность экспортировать наши товары в Европу с сертификацией в Украине — без дополнительной сертификации в ЕС.
Коллега из Европейской комиссии сказала, что у них есть более широкий перечень условий, которые, по их мнению, Украина еще не выполнила. Хотя на тот момент коллега из Министерства экономического развития и торговли Макс Нефьодов, непосредственно ответственный за это, говорил, что мы все уже сделали. Я была якобы вооружена его аргументами. Попросила этот перечень — нам его предоставили. Согласно этому перечню мы начали двигаться.
Мы подали правительственные законопроекты о техническом регулировании, прошли и сделали их. Потом был законопроект о рыночном надзоре, принятый в первом чтении предыдущим созывом Верховной Рады. Это серьезная вещь, которую приняли уже этим созывом парламента. Сейчас мяч на половине поля Кабинета Министров — они должны провести консультации и настоять на том, чтобы уже сейчас к нам прибыла оценочная миссия.
— Обещали, что оценочная миссия приедет в первом квартале. Вы уже готовитесь?
— Сейчас это не является ответственностью парламента. Насколько я знаю, Кабинет Министров обратился к Европейской комиссии с тем, чтобы прислали такую оценочную миссию, но сегодня явной готовности Европейской комиссии быстренько инициировать присоединение Украины к соглашению АСАА о соответствии промышленных товаров пока нет.
— Почему нет? Потому что они зарабатывают на этом?
— Не только потому, что они зарабатывают. На самом деле в перспективе выиграли бы все. Напомню: новая Европейская комиссия была создана в декабре. И все те процессы, которые должны были начать работать еще в октябре прошлого года, немного затянулись. Поэтому, я думаю, сейчас все расставят свои точки над «і» и будут двигаться вместе с украинским правительством.
— А что случилось с Германией? Для многих ситуация с «Северным потоком — 2» выглядит как предательство. Мы же должны выступать одним фронтом. Немцы нас предали?
— К сожалению, в этом случае бизнес-лобби победило геополитических игроков в Германии. Как по мне, это результат того, что бизнес-круги, которые заинтересованы в том, чтобы зарабатывать на поставках через «Северный поток — 2», которые уже вложились в прокладку этого газопровода, начали оказывать серьезное давление на ту же канцлера Меркель, которая долгое время реально держала оборону. Конечно, то, как изменилась позиция Германии относительно «Северного потока — 2», очень печально.
— В свое время Вы разговаривали с Германией. Как Вы их убеждали в том, что Украину надо поддерживать?
— На самом деле, в строительстве этого газового потока есть очень серьезный безопасный компонент. Поэтому мы убеждали их и экономическими аргументами, а именно расчетами, которые доказывали то, что украинская ГТС позволяет транспортировку необходимого объема газа для Европы. Конкретными расчетами, что это можно делать без привлечения «Северного потока — 2» и «Турецкого потока», который недавно также был открыт. Второе – геополитические аргументы безопасности. Ведь отсутствие транзита через Украину было бы для Российской Федерации дополнительным приглашением к непосредственной полномасштабной военной атаке на нашу страну.
— Но все же они не послушали. И сейчас мы свою ГТС закрываем.
— Мы пока что, слава Богу, не закрываем свою ГТС. Но меня очень беспокоят объемы транзита газа, которые были одобрены в рамках этого транзитного договора. Я на днях подписала обращение к руководству «Нафтогаза», министру энергетики, премьер-министру с просьбой предоставить полный протокол договоренностей, подать информацию о, возможно, непротокольных договоренностях и показать нам как народным депутатам транзитный договор.
— Вы слышали о секретном протоколе?
— Я, как народный депутат, имею право на доступ к государственной тайне. Если здесь есть какая-то государственная тайна, то я претендую на то, чтобы со мной ею поделились. И тогда буду делать выводы. Я написала и о «внепротокольных» договоренностях, чтобы предоставили копии всех принятых документов. Поэтому посмотрим, что они предоставят. Но транзитный договор, который был принят и подписан со стороны Украины, по крайней мере то, о чем мы знаем из средств массовой информации, коммуникации чиновников и представителей «Нафтогаза», как по мне, является серьезным проигрышем нашей страны.
Мы имели невероятно сильные позиции. Особенно учитывая то, что буквально за день до подписания этого транзитного договора США ввели санкции против конкретных компаний, которые прокладывали газопровод по морскому дну. И Allseas приостановила свою деятельность по строительству этого газопровода. На сегодня Российская Федерация не имеет такой технологии, чтобы прокладывать газопровод самостоятельно. И сейчас за все деньги мира пытается найти, где можно купить эту технологию вместе со специалистами, которые могли бы это обеспечить.
— Если Вы говорите, что это проигрыш, то, пожалуй, в Украине кому-то выгодно это делать? Возможно, кто-то будет в схеме, будет получать прямые поставки?
— То, что я вижу в открытых источниках или в анализе, — это то, почему меня интересуют именно непротокольные договоренности. Кстати, мы с коллегами сейчас готовим законопроект о запрете прямых поставок газа из Российской Федерации в Украину, пока Россия продолжает агрессию против Украины.
Говорят, что это Ермак. По крайней мере, так было написано в анализе, который появился. Это требует либо подтверждения, либо опровержения. Речь якобы идет о том, что несколько частных компаний под руководством или в сотрудничестве с этим человеком уже получили добро на прямые поставки газа в Украину.
— Но это не запрещается законом.
— Пока что нет.
— А что вы будете делать, если вдруг узнаете, что Андрей Ермак действительно является фигурантом такой прямой договоренности?
— В рамках полномочий народных депутатов мы в любом случае ограничены законом. Во-первых, я думаю, надо максимально информировать общество. Во-вторых, обращаться к нашим правоохранительным органам относительно соответствия этих действий национальным интересам Украины и нарушения или ненарушения законов Украины с точки зрения обеспечения безопасности страны такими чиновниками, которые сегодня де-факто руководят президентской внешней политикой.
— Есть ли сейчас какой-то откат в вопросе евроинтеграции?
— Интересный вопрос. В целом было принято много законопроектов в экономической сфере, позволяющих двигаться положительно и быстро в выполнении соглашения об ассоциации. Это закон о рыночном надзоре, несколько фискальных банковских законов. Но одновременно Верховная Рада именно монобольшинством с еще некоторыми мажоритарщиками, которые оформились в конкретные группы и сейчас пытаются подголосовывать, ибо с монобольшинством уже тоже есть проблемы — 226 голосов никак не набирается, приняла очень много законов, которые на самом деле разрушают европейскую интеграцию.
Начиная с закона о так называемой судебной реформе. Если мы говорим о де-факто ограничении наших граждан в доступе к судопроизводству, верховенству права, справедливости, то это несоответствие нормам Европейского Союза. Так называемая реформа сектора государственного управления, которая была принята этим парламентом, – это прямое разрушение любых принципов организации SIGMA, которыми руководствуются все страны ЕС. Я знаю о том, что со стороны SIGMA подготовлен очень жесткий анализ. А еще вещи, касающиеся баланса властей, парламентаризма в парламентско-президентской республике, ограничения прав народных депутатов...
Я критиковала тот проект регламента, который был внесен «слугами», потому что он полностью нарушал Конституцию, ограничивал права оппозиции и отдельных народных депутатов, разрушал баланс противовесов между исполнительной властью и парламентом. Слава Богу, прислушались и отозвали. Тот проект так называемых децентрализационных изменений, а на самом деле централизационных, который был подан президентом, слава Богу, отозван. Он тоже полностью не соответствовал европейской хартии местного самоуправления. Все эти вещи больше политические.
— Строится империя?
— Нет. Империя – это когда еще надо расширять свои владения. Строится сначала автократия, и она уже активно строится. А в перспективе может быть построена диктатура. И это то, что является абсолютно недопустимым для нашего движения к Европейскому Союзу.
— Еще один вопрос, важный для бизнеса. Мы открылись для Европейского Союза, и мы проигрываем на своем рынке. Например, в Европе сельское хозяйство дотируется. Они доплачивают своим фермерам для того, чтобы те как-то существовали, чтобы их занять. Украинцам не доплачивают. И получается, что у них продукция дешевле, чем у нас.
— На самом деле здесь у меня есть серьезные вопросы к этому конкретному действующему правительству. Потому что, к сожалению, все те инструменты поощрения, которые мы применяли к сельскому хозяйству в течение последних лет, были просто отменены сегодняшним правительством и парламентом, который проголосовал за обновленный бюджет. Мы смотрели на то, как стимулировать ягодничество, садоводство. И нам это удавалось. У нас появились огромные, фантастические плантации голубики, экспортируемой на европейский рынок. Еще два года тому назад мы не знали, что такое голубика, и не имели этой статьи экспорта. Безусловно, государство должно где-то стимулировать.
— А мы можем защищать своего производителя?
— Можем. Но для этого надо иметь приоритеты развития экономики, то есть какого-то сектора экономики. Если мы хотим кого-то защитить и оказать государственную поддержку, то должны провести соответствующие консультации с нашими коллегами из Европейского Союза, получить понимание. На самом деле они пошли для нас на большое дополнительное открытие рынка и увеличение квот после атаки Российской Федерации, которые не были предусмотрены соглашением.
— Но некоторые квоты люди выбирают за полмесяца.
— Вы можете сказать, что квоты на мед выбираются за неделю. Вместе с тем наш экспорт меда продолжает быть интересным и прибыльным для наших производителей. И они экспортируют в 20-25 раз больше, чем установлено квотами. Ведь даже сверх квоты экспортировать тоже выгодно. Мы буквально в конце года ратифицировали ту сделку, о которой договорилось еще наше правительство, по увеличению на 50 тысяч дополнительных возможностей экспорта курятины.
— Какие законопроекты, которые есть сейчас в комитете, важны для бизнеса?
— Сейчас мы приоритизировали несколько объемных законопроектов. Это Трудовой кодекс. Он точно будет влиять на всех предпринимателей и всех граждан Украины. И здесь важно, чтобы он соответствовал соглашению об ассоциации. Затем законы о труде. Есть несколько законопроектов по управлению отходами. Это тоже будет влиять не только на предпринимателей, но и опять же на граждан. Новый законопроект о водном транспорте. Я надеюсь, что тем самым мы наконец разблокируем возможность использования наших рек как артерий, дающих серьезную альтернативу для перемещения наших товаров. Ведь из-за перегруза автомобилей разрушаются дороги, даже те, которые недавно были восстановлены. А железная дорога не покрывает всех потребностей. Это также будет иметь конкретную выгоду для многих предпринимателей.
— И это все благодаря тому, что мы евроинтегрируемся, подстраиваемся под европейское законодательство?
— Мы не можем не подстраиваться. Но мы точно видим, что уровень жизни, благосостояния, защиты каждого гражданина в стране Европейского Союза гораздо приятнее, перспективнее и серьезнее, чем в любой другой стране, которая к такому сообществу не принадлежит. Поэтому это не наше с вами личное решение. Мы хотим жить лучше. Соответственно мы движемся туда.
Читайте также
